class="p1">Когда подъезжаю к своему дому, я осматриваю дома соседей, чтобы увидеть, не кажется ли что-то необычным. Новые машины или просто что-то странное. Дворники и дождь затрудняют обзор.

Но, насколько я могу судить, ничего подозрительного нет.

Глава 9

В ее доме темно, единственные звуки — это проезжающие мимо машины. Но я хочу узнать, чем она занимается. Я уже был внутри, и в доме нет никаких личных вещей, кроме пары фотографий, висящих на стене. На одной из них она изображена в детстве с женщиной, которая, как предполагаю, является ее матерью, на балетном выступлении, и они похожи. Я ставлю фото на место и продолжаю осматривать дом. Она кажется единственным ребенком, с отсутствующим отцом. Но почему она сказала, что у нее есть брат?

После того, как не нашел в ее доме ничего, что бы указывало на наличие брата, я начинаю думать о своей семье. Иметь четырех братьев — это было нелегко, растя в большой семье. Особенно после того, как мою мать убили.

Мои кулаки сжимаются при воспоминаниях, гнев закипает. Отец проделал с нами огромную работу за последние десять лет, и мы все еще близки. Он попросил нас управлять нашими собственными подразделениями бизнеса за пределами Чикаго, где он сейчас живет.

Мы все встретимся на Рождество через несколько месяцев. Такое чувство, что я не видел их целую вечность.

Несмотря ни на что, мы по-прежнему защищаем друг друга. Верность семьи Петровых не имеет себе равных. У меня руки чешутся позвонить им, и узнать, нет ли у них проблем с семьей Коскович, но я уверен, что они бы сказали.

* * *

Каждую ночь я не могу держаться подальше от Амайи. Слежу, чтобы убедиться, что она в безопасности, присматриваю за ней, пока она спит. Хочу прикоснуться к ней.

Прошлой ночью я провел пальцами по ее голой киске. Кончик моего пальца вошел в нее и хотел продвинуться дальше, но я остановил себя. Она еще не готова для меня.

Запомнив планировку дома, я сел в машину, ожидая, когда она, как всегда, ляжет спать. Теперь я наблюдаю за ней через окна. Она выходит из наполненной паром ванной в полотенце, придерживая его за край. Она оставляет жалюзи открытыми. Но должна знать, что за ней наблюдают, раз разгуливает в полотенце. Она стоит лицом к стене, где, я знаю, есть зеркало в полный рост, и сбрасывает единственную ткань, скрывающую ее подтянутое тело. Я почти стону. Совершенство.

Она мгновение смотрит на себя, прежде чем провести руками по своему телу, словно осматривая себя. Мои брови хмурятся, когда она хватается за кожу внизу живота и пощипывает ее. Она опускает руки и натягивает какую-то одежду, не отрывая взгляда от пола.

Мой телефон вибрирует, и я опускаю глаза, видя, как высвечивается имя Константина.

— Что ты нашел? — cпрашиваю вместо приветствия, зная, что причина, по которой он звонит, в том, что он кое-что выяснил про нее.

— У нее есть брат, и тебе не понравится, кто это, — осторожно говорит он.

— Выкладывай, — приказываю резким голосом.

— Ее сводный брат Дмитрий.

— Какой Дмитрий?

— Коскович.

Я молчу, сидя в своей машине, делая глубокие вдохи, чтобы успокоиться. Не может быть, черт возьми.

— Босс? — зовет Константин.

— Я разберусь с этим, — отвечаю я, вешая трубку. Вскоре после того, как гаснет свет, я подхожу к двери и вхожу в темноту.

Теперь, когда знаю, кто она на самом деле, мне нужно больше.

Я с легкостью прокрадываюсь в ее спальню, вижу, как гладкие ноги обвиты простынями. Откидываю их, чтобы она была обнажена для меня. Я предпочитаю, чтобы она была такой, тихой. Но сейчас мне нужны ответы. Снимая куртку и вешая ее на стул, кладу спортивную сумку, которую храню в багажнике каждой своей машины, на туалетный столик и вытаскиваю веревку.

Амайя шевелится, я сажусь на нее верхом, кровать прогибается под моим весом. Схватив ее за запястья, поднимаю их и привязываю к изголовью. Ее глаза распахиваются как раз в тот момент, когда обматываю ее веревкой.

— Что ты делаешь? — она двигает бедрами, и я смеюсь.

— О, куколка. Я здесь, чтобы узнать, почему ты мне солгала, но продолжай в том же духе, и у меня появятся другие идеи, — я прижимаюсь к ней бедрами, мой твердый член трется о ее сердцевину.

Она вздрагивает, и я чертовски хочу трахнуть ее прямо сейчас. Но мне нужно сосредоточиться.

Я щиплю ее за сосок.

— Ты лгала мне? — спрашиваю, уже зная ответ, хочу узнать, признает ли она это.

Она молчит, грудь тяжело вздымается. Я переворачиваю ее, стаскиваю шорты и шлепаю.

Глава 10

— Что с тобой не так? — кричу, дергая за веревки. Он наслаждается моей борьбой, твердый член прижимается ко мне, но мой инстинкт дает о себе знать.

Он щиплет меня за затвердевший сосок.

— Я подумал, тебе это может понравиться, — он приподнимает бровь, а я свирепо смотрю на него.

— Скажи, о чем тебе говорит фамилия Коскович, — приказывает он.

Не отвечаю, но, черт возьми, я знаю, как это бывает. Он получит ответы и убьет меня. Лучше ничего не говорить, поэтому я крепко сжимаю губы.

Он переворачивает меня и стягивает шорты; я еще сильнее извиваюсь, чтобы снять его с себя. Он приподнимает мои бедра, и шорты остаются на согнутых коленях. Кровать прогибается, когда он двигается, и я зажмуриваюсь. Но резкое прикосновение его руки к моей заднице выводит меня из паники. Он не двигается позади меня, так что это хорошо.

— Будь хорошей девочкой ради меня. Расскажи мне, что ты знаешь о Дмитрии и людях, с которыми он работает.

Но я ничего не знаю о мужчинах, которых он держит рядом; моя голова мотается из стороны в сторону, а глаза наполняются слезами.

Он снова шлепает меня: — Я знаю, что вы не совсем родственники.

Вскрикиваю, когда он шлепает меня еще раз, но оставляет свою руку на том, что, как я предполагаю, теперь является отпечатком ладони. Он нежно потирает ягодицу, как будто хочет унять боль. Это заставляет меня таять, и я выдыхаю. Удивительно, но быть связанной и отшлепанной расслабляет. Не говоря уже о том, что я чувствую, как становлюсь мокрой. Что-то внутри меня, должно быть, сломалось. Мое нынешнее положение не должно меня возбуждать.

— У нас один и тот же папа. Мой папа русский, а мама американка, и она осталась растить меня одна. Дмитрий связался со мной пару