Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вечереет. Как бесполезно проходит день! Хотелось отдохнуть, посмотреть телевизор.
Телевизор! Хватаю пульт и жму на кнопку включения, надеясь, что болтовня актеров, шоуменов – кого угодно – станет долгожданным избавлением. Смотрю на экран, предельно сосредотачиваясь, но по прошествии нескольких минут ловлю себя на том, что в упор не вижу, кто передо мной и что это за канал. Думаю о своем. Все о том же! Кошмар!
Вот на ум приходит спасительная мысль. Чтобы удостовериться в своей правоте, выдвигаю ящики компьютерного стола, просматриваю все, что в них храню, заглядываю на верхние книжные полки, даже на платяной шкаф. Обрадованно беру телефонную трубку и набираю номер Джосс. Та, когда я называюсь, отвечает с обидой в голосе:
– Чего тебе?
Досадую, хоть и прекрасно знаю: она это не всерьез, уже завтра и думать забудет, что должна для приличия надуть губы.
– У меня уважительная причина! – победно восклицаю я. – Его номер исчез!
– Как это? – изумляется Джосс.
– Вот так! – Опускаюсь на диван и с облегчением вздыхаю. Даже начинаю не без интереса поглядывать на экран. – Бумажки нет. Наверное, я ее выкинула вместе с ненужными квитанциями и чеками.
– Не может такого быть! – заявляет Джосс. – Ты не хранишь там ни чеков, ни квитанций!
Удивленно сдвигаю брови.
– Где – там?
– В старой сумке, конечно, – с уверенностью говорит Джосс. – Где лежит диплом и прочие документы.
Растерянно моргаю. Порой задумываешься: нужны ли они, столь близкие подруги? Кое-что о моем жилище Джосс известно лучше, чем мне самой.
– С чего ты решила, что бумажка там? – спрашиваю я заметно поникшим голосом. Заглянуть в сумку мне как-то не пришло в голову.
– Что значит «с чего»? – недоуменно спрашивает Джосс. – Ты сама ее туда положила. Что, не помнишь?
– Нет, – признаюсь я. – А ты как запомнила?
– В ту ночь я ночевала у тебя, – говорит Джосс тоном матери, уставшей талдычить ребенку, что зубы надо чистить дважды в день – утром и вечером. – А запомнила очень просто – такие вещи не забываются.
Мне вдруг отчетливо вспоминается минута, когда я клала кремово-розовый листок в старую сумку, и на плечи опускается незримая гора обреченности. Теперь пути назад почти нет. Я практически призналась Джосс, что не отмахнулась от ее бредовой идеи, а целый день только и прикидываю, могу ли изменить свое решение.
– Ким? – зовет Джосс. – Ты чего молчишь? Вспомнила или нет?
– Гм… – Я чешу переносицу, зажмуриваю глаза. Куда деваться – не знаю. Хоть провались сквозь землю! – Нет, не вспомнила. Надо проверить.
– Так иди и проверь, – нетерпеливо просит Джосс.
– Сумка в спальне, а я в гостиной. – Мне страшно не хочется заглядывать в проклятую сумку. Такое ощущение, что в ней моя погибель. И вместе с тем при одной мысли о том, что бумажка сохранилась, возникает убийственное чувство. Как когда смотришь вниз с огромной высоты и знаешь: надо скорей отойти от края, но опасность притягивает и манит и ты продолжаешь смотреть, наслаждаясь головокружительным страхом…
– Ну так сходи в спальню, – говорит Джосс.
– Я в гостиной, – повторяю я. – И звоню не по сотовому. А домашний у меня старинный – с трубкой на проводе. Шнур не настолько длинный, чтобы повсюду таскать за собой аппарат. – Я просто тяну время. Придумываю трудности, которых, по сути, нет.
Джосс цокает языком.
– Подумаешь, проблема! Положи трубку, я подожду. Или перезвони.
– Ладно, – с неохотой соглашаюсь я.
– Только обязательно перезвони!
Рассматриваю цифры, написанные рукой этого чокнутого. Не слишком крупные и не мелкие, выведенные, судя по всему, без особого старания. Пытаюсь увидеть в них хоть незначительную подсказку – намек на то, кто он и что ему нужно. Цифры равнодушны, как январские сосульки, и не желают открывать тайн. Начинаю чувствовать себя пленницей – этого номера, Джосс, Колберта. Всего света.
Звонит телефон. Беру трубку не глядя.
– Ну что? – требовательно спрашивает Джосс.
Да, не зря мне кажется, что я попала к ней в плен.
– Что, что! Ты оказалась права.
– Так, значит, ты… – ликующе начинает она.
Я перебиваю ее:
– Я всего лишь пыталась вспомнить, где эта бумажка.
– Не ври, – ласково бормочет Джосс. – Ты еще раз прокрутила в голове мои слова и решила, что попробовать стоит, так?
– Не так, – отрезаю я. – По-твоему, у меня мало других дел и забот?
Джосс пропускает вопрос мимо ушей.
– Не хитри, я определила по твоему голосу, – не унимается она. – Ты осознала, что упускать столь редкую возможность нельзя.
– Прошло бог знает сколько времени!
– Он что, определил сроки? – спрашивает Джосс, прикидываясь удивленной, хоть и прекрасно знает, что Колберт не поставил ни единого условия.
– Нет, – устало отвечаю я.
– Так в чем же проблема?
До чего же она бывает надоедливой! Вот чем плоха всякая долгая дружба: приходится терпеть несчетное количество чужих недостатков, а не только мириться со своими собственными.
– Я ничего не обещаю, Джосс, имей в виду, – как можно более строгим голосом произношу я.
– Хорошо-хорошо! – тотчас отзывается она. – Знаешь, Ким, я очень везучая.
– Чего?
– Везучая говорю. Потому что у меня такая подруга.
Подлизывается! Хочет сделать так, чтобы я возомнила себя полубогом и постаралась держать марку.
– Я серьезно и без какого-либо умысла, – прибавляет Джосс проникновенным голосом.
Как же, без умысла! Криво улыбаюсь.
– Ты ответственная, Ким. Доверять можно только таким.
– Хватит подмазываться! – кричу я, с опозданием вспоминая про Пушика и начиная искать его глазами. – Все равно не поможет.
– Да это я просто, Ким! – восклицает Джосс. – Без намеков, честное слово. Только лишь потому, что действительно о тебе такого мнения!
Вздыхаю. Спорить бессмысленно. Ей все равно сейчас ничего не докажешь.
– Ладно-ладно. Но говорю еще раз: я ничего не обещаю. – Кладу трубку.
Решение как будто принято. С трудом верится. О том, что последует за этим звонком, не желаю задумываться. В душе отвратительное чувство: будто на тебе висит чудовищный долг и ты выбиваешься из последних сил, чтобы наконец погасить его, но не заработала и половину требуемой суммы, а сроки поджимают, кредиторы торопят.
Чтобы отвлечься, иду в супермаркет. Вид полок с разноцветными коробочками, пачками, банками, лица незнакомых людей – все это как будто немного успокаивает. Расплачиваясь в кассе за выбранные колбаски, рулетики с повидлом, салаты и сандвичи в пластиковых упаковках, твердо говорю себе в мыслях: сегодня звонить не буду. Дождусь следующей субботы, еще раз взгляну на него, а там уж будет видно.