— Знает.

— Мог похитить Ладу, чтобы вынудить вас к согласию?

— Мог. Если ее похитили. — Лазарев с надеждой глянул на Славу.

Он очень хотел, чтобы похищение Лады оказалось розыгрышем или чем-то вроде того.

Но Слава покачал головой. Нет, он такими вещами не шутит.

— Я хотел бы поговорить с Гулиным.

— Пожалуйста, «Фрегат-банк», город Москва. Только тебя к нему не пустят.

— А домой?

— А домой тем более.

— Я без спроса, через забор.

— Ты серьезно? — Константин Евгеньевич таращился на Славу как на буйнопомешанного, посаженного в клетку на потеху публике.

— Я разведчик, могу. Или вам не интересно знать, где ваша дочь?

Лазарев кивнул. Да, он хотел найти свою дочь.

Весь вечер по коридору ходили люди, слышны были мужские и женские голоса. За стеной, в соседнем будуаре барышня обслуживала клиента. Время от времени до Лады доносились характерные звуки. Но к ней никто не заглядывал.

За ночь Лада забывалась несколько раз, но всегда просыпалась в этой проклятой комнате, которая должна была стать могилой для ее честного имени. Наркотическая зависимость — это не миф. Она знала людей, которые стали неизлечимыми наркоманами. Несколько уколов, и Лада станет такой же. Сначала наркоманкой, потом и проституткой.

К утру клиенты разъехались, девочки отдыхали. Лада не отказалась бы от чашечки кофе и бутерброда с ветчиной. Но лучше голодать в одиночестве, чем завтракать в компании водянистого мерзавца. Да и Нинель она не хотела видеть, хотя у нее и созрело деловое предложение к ней.

Лада засыпала, когда вдруг открылась дверь, и в будуар зашла мадам в том же халате нараспашку. Пеньюар под ним не белый, а розовый, но тоже шелковый и кружевной. На правой ноге белая резинка от чулок. В руках посеребренный поднос, на котором красовался фарфоровый кофейник с длинным изогнутым горлышком. Рядом с ним стояло блюдце с двумя булочками.

Она поставила поднос на трюмо, села прямо на кровать, забросила ногу на ногу.

— Чего сидишь? Наливай. — Нинель кивком показала на кофейник. — Или ты думаешь, что я к тебе в официантки нанялась?

Лада подошла к трюмо, взяла пустые чашки, наполнила их горячим шоколадом, одну подала мадам. Потом она взяла блюдце и протянула его Нинель.

Та покачала головой и сказала:

— Это тебе.

— Спасибо.

— Или лучше укол? — отхлебнув из чашечки, спросила Нинель.

— Зачем?

— Под кайфом легче расслабляться под клиентом.

— Я не хочу!

— Мы же договорились, никаких «не хочу» и «не буду».

— Зачем я вам нужна?

— Бизнес, ничего личного.

— Сколько вы собираетесь за меня выручить?

— Все наше будет.

— Мой отец заплатит вам в десять раз больше. Причем сразу. Он богатый, у него много денег.

— Сначала он заплатит нам, а потом закроет нашу лавочку. Нет, так не пойдет.

— Но меня все равно найдут. Тогда вас будут судить за похищение!

— Постараемся этого не допустить.

— Я не шучу!

— Я тоже. Именно поэтому даю тебе совет. Смирись со своей участью, детка. Настройся на удовольствие. Два-три клиента в сутки — это не так уж и много. Мужчины у нас состоятельные, ухоженные. Это тебе не всякую шваль в притоне обслуживать. Там конвейер, здесь рай. Если не веришь, можешь в этом убедиться. Но учти, обратного пути нет.

— Как вы не понимаете, что это все не мое!

— Думаешь, я хотела быть проституткой?.. Нет, меня продал сюда мой парень. Я в петлю лезла, вены себе вскрыть пыталась. Ничего, смирилась. Ты поступишь точно так же. Может быть, когда-нибудь займешь мое место.

— Нет! — заявила Лада.

Нинель резко поднялась, выстрелила в нее взглядом и заявила:

— Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. — Мадам шагнула к выходу, взялась за ручку двери.

— Что значит по-плохому? — Лада чуть не разрыдалась от жалости к себе.

Ее могли обколоть наркотиками, потом изнасиловать. Может, она зря сказала «нет»?

— Узнаешь! — жестко отчеканила Нинель и ушла, оставила Ладу в ожидании катастрофы.

Видеокамеры справа и слева. Между ними мертвая или слабо просматриваемая зона. Половина четвертого утра. Охрана в это время тупо спит. Если, конечно, в доме все спокойно и у хозяина нет повода для тревог.

Но Слава на рожон не лез, подкрадывался к ограде медленно, под прикрытием кустов. Вскоре он перемахнул через забор и затаился. Лохматый маскхалат помогал ему остаться незамеченным. Он мог подкрасться к дому, не привлекая внимания охранников.

А вот с собаками куда сложней. Одна уже бежала к нему и глухо рычала. Это не Берта. Она не остановится.

Под оскаленную пасть Каретников подставил специальный нарукавник, превратился на миг в каменную глыбу, намертво врытую в землю. Дальше в ход пошел молоток сварщика с длинным зауженным выступом. Парень не хотел убивать бедную псину, но ударил хладнокровно и точно. Пес погиб мгновенно, даже не взвизгнул.

Слава посмотрел на мертвого ротвейлера и до боли закусил губу. Ему вдруг захотелось ударить по голове Гулина. Зачем, спрашивается, этот негодяй похитил Ладу?

Леон жил очень неплохо. Солидный красивый дом. Огромный двор с большим прудом и высокими соснами. Баня с крытым бассейном. По периметру тянется мощеная дорожка.

Леон — мужчина спортивный. Если верить Лазареву, у него дома свой спортзал, и по утрам он вроде как бегает. Но как будет сегодня? Может, поленится?..

Мертвого пса Слава спрятал под пышным кустом смородины. Потом он потихоньку двинулся к дому. На половине пути к нему он заметил человека, который шел по дорожке, потирая глаза.

— Рекс! — Охранник звал собаку негромко, чтобы не разбудить обитателей дома.

Парень был в униформе, черная куртка расстегнута, в свете фонаря видна белая майка под ней. Парень искал собаку, но при этом ничуть не казался встревоженным, шел и зевал как в прямом смысле, так и в переносном. Поэтому он и прозевал роковой для себя момент.

Охранник проходил в двух метрах от Славы и не замечал его. Грех было этим не воспользоваться.

Каретников не собирался убивать охранника.

Он набросился на него со спины, закрыл ладонью лицо, повалил, заткнул кляпом рот, связал скотчем и заявил:

— Закричишь — сделаю дырку в голове. Ты меня понял?

Парень закивал, и Слава осторожно вытащил кляп из его рта.

— Ты с напарником или один?