Лешей, — я понимаю: рано или поздно она оборвется.

Мой бывший сам принял решение сохранить дружеские отношения, и я благодарна ему за это. Все-таки мальчику нужен рядом мужчина.

— Ты хотел что-то?

— Я планировал на выходных прокатиться на великах. Как думаешь, Лешка поедет со мной? — спрашивает аккуратно.

— Конечно! Только ты уверен, что это будет уместно? Мне кажется, Марина будет не очень рада.

Следует небольшая пауза.

— Я хочу провести время с Лешкой, соскучился по нему, — звучит как-то уж очень грустно.

Откладываю лопатку и отхожу к окну.

— У тебя все хорошо?

— Насколько это вообще возможно…

В комнату входит Леша и смотрит на меня вопросительно.

— Сейчас я спрошу у Лешки, поедет ли он с тобой, — говорю в трубку.

— Давай я сам?

— Хорошо.

Передаю телефон сыну, тот разговаривает с моим бывшим мужем, договаривается о встрече и отдает мне трубку.

— В общем, Уль, я заеду в субботу за ним.

— Здорово.

Замолкаем. В этот момент вспоминаю, как все начиналось. Как парень пришел к нам в универ и начал оказывать мне знаки внимания. Практически одновременно с Максимом.

Я выбрала Никонова не задумываясь.

Со Стафеевым все закрутилось позже. И теперь между нами, несмотря на годы жизни порознь, все еще не просто…

— Я пойду, Лешка ждет.

— Пока, Уль, — выдыхает.

— Пока, Денис.

Глава 9

Максим

Глеб залипает в телефоне. До него сложно достучаться.

— Глеб, чем планировал заняться сегодня? Суббота как-никак.

— Ничем, пап, — даже глаз не отрывает от экрана.

Хочется вырвать трубку у него из рук и разбить нахер этот телефон, но я держусь как могу, хотя выдержка моя, надо сказать, трещит по швам.

Честно говоря, я не думал, что возвращение на родину окажется настолько проблемным. Оно и понятно: это для меня здесь родина, а Глеб рос и воспитывался в другой стране, она для него родная, а тут все и всё чужое.

— Хочешь, поедем дедушку с бабушкой навестим? — предлагаю ему.

— Они ж уезжают сегодня в отпуск, — сын впервые поднимает взгляд, отрываясь от телефона.

— Точно. Тогда, может, в парк?

— Какой? — спрашивает вроде без интереса, но это только видимость.

Заскучал мой сын в одиночестве. Еще бы. Друзья остались в другой стране, мать вообще кукушка, а я день и ночь на работе, вникая в дела нового филиала.

Значит, надо наверстать и, как советовала Ульяна, поддержать сына.

— Тут недалеко есть парк. Я, когда был в твоем возрасте, любил гулять там.

Глеб откладывает телефон, а я внутренне ликую.

— Погнали!

Быстро переодеваемся и выезжаем. Сегодня неплохая погода. Прохладно, сыро после недавнего дождя, но тепло и солнце все компенсируют.

Покупаем по стаканчику с чаем и идем гулять.

— Мама так и не звонила, — сын вздыхает.

— Точно? Я напишу ей сегодня, спрошу, записала ли она твой новый номер. Может, проблема в этом?

Сука Моника. Готов поклясться, что она просто забыла о том, что сыну надо позвонить.

— Да брось, пап. Я ж не дурак. И не маленький уже, — вздыхает устало. — У нее там дела поважнее меня. Ретриты, сходки йогов и так далее. Забей.

Решаю перевести тему на менее болезненную.

— А в школе как дела?

— Пойдет.

— С учителями больше проблем не было? — невольно вспоминаю Ульяну и то, как она переживала за, по сути, чужого ребенка — моего сына.

— Не-а. Даже наоборот, постоянно спрашивают у меня, все ли понятно. По русскому учительница сказала, что я могу по любому вопросу к ней обращаться. Англичанка только дура.

— Глеб! — торможу его.

— Да че Глеб, па? Я английский лучшее нее знаю, а она докапывается. Не так я слова произношу, видите ли! — Глеб пинает кучу листьев, и та распадается, листва подгоняется порывами ветра и летит по тротуару.

— Пожилая англичанка-то?

— Старее динозавра! — смеется сын, а я сам улыбку сдержать не могу.

Ситуация ясна, на самом деле. Вот эти «Я уважаемый педагог с сорокалетним стажем» — самые страшные люди.

— Значит, надо найти к ней подход, — поджимаю губы.

— Ульяна Романовна то же самое сказала.

— Ты обсуждал с ней это? — удивляюсь.

— Ну, — сразу же мнется Глеб, — было дело.

— Что еще она тебе сказала?

— Что воевать с англичанкой нет смысла, лучше просто игнорировать ее выпады и стараться не привлекать внимание. Тем более что знания по английскому мне не нужны, я и так все знаю. А в следующем году у нас будет уже другой педагог.

Я не успеваю обдумать эту мысль, как мимо нас проносится велосипедист, следом за ним второй. Из-под колес второго вылетают брызги — он въехал в лужу — и Глеба обдает грязной водой.

Глеб вскрикивает, оба велосипедиста тормозят.

Во втором я узнаю Лешу.

— Ой, здрасте, — он смотрит на меня испуганно. — Я не хотел. Извините.

— Что случилось? — подходит мужчина и оглядывает всех нас.

В его лице я смутно нахожу узнаваемые черты, но вспомнить, кто это, не могу.

— Па, я облил Глеба, — виновато выдыхает сын Ули.

Папа, значит?

— Вот, держи, — отец Леши достает из рюкзака упаковку салфеток и отдает Глебу.

— Сорян, Глеб, я правда не хотел, — произносит Леша уже спокойнее.

— Да забей, щас вытру, — замечаю, как ровно говорит Глеб. Он кивает на велик. — Слушай, это «Трек Марлин»?

— Ага! — довольный, кивает Леша.

— Вау!

— Это мне папа подарил! — с гордостью выдает Лешка и с обожанием смотрит на отца.

— А у меня в Америке «Гари Тернер» остался, — вздыхает Глеб обиженно.

— Прокатишься на моем? — неожиданно предлагает Лешка, а у меня внутри почему-то переворачивается все.

Не могу отвести взгляд от, в общем-то, чужого ребенка, нахожу в нем какие-то узнаваемые черты. А еще почему-то возникает гордость за то, что Уля воспитала такого сына.

— Можно, да? — Глеб оборачивается ко мне. — Пап, я прокачусь?

— Если только Леша с отцом никуда не торопятся.

— Мы не торопимся. — Отец Леши смотрит на меня вкрадчиво.

Не сводит взгляда, хмурится, переводит взгляд обратно на Лешку, хмурится еще больше. Потом закрывает глаза, выдыхает.

— Вы отец Алексея? — решаю