Ну конечно! А на крыше мне все показалось. Впрочем, слова Лексы расставили все по местам. Она права, безусловно, и хотя бы попрощаться с Бертом необходимо. Даже если я буду помнить этот день как один из самых печальных в своей жизни.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – вдруг спросила сестра и пристально посмотрела на меня.

Я помотала головой. Нечего рассказывать. А если и есть что, не хочу облекать это в слова. Потому что сама уже запуталась!

– Племянников привезла? – ответила немного невпопад.

– Угу, дворец разносят, хочешь присоединиться? Мастер-класс покажешь.

– Лекса!

Она рассмеялась:

– Да, пожалуй, не стоит, а то наш со Змеем замок дорог мне.

– Зануда.

– Сама такая!

Настроение сразу повысилось на несколько пунктов. Резво переодевшись, почти довольная собой и окружающим миром, я спустилась к ужину. Потискала темноволосых зеленоглазиков, порадовалась паре дырок в полу от нового зелья старшего из близнецов и, радостно схватив обоих за руки, потащила в обеденный зал. Поговорю с Бертом, и дело с концом. Переверну эту страницу жизни и начну следующую.

Но дракон удивил всех нас, просто не явившись на прощальный ужин. Король и королева недоуменно переглядывались, Лекса с Дарреном, с легкой руки сестры получившим прозвище Змей, загадочно шептались, а я едва не сломала вилку. Ну, Берт! Зараза крылатая!

А теперь, значит, в Академию пришел. Или прилетел? Зачем?

Идея поискать друга детства возникла спонтанно, как и все остальное. Надо бы посетить библиотеку, но очень хотелось есть, и я решила спуститься вниз, в столовую. Лили звать не стала, она уже побывала там и наверняка не голодна. Быстро перекушу и постараюсь выяснить все о драконе.

Накинула поверх платья найденную в шкафу мантию и, выскользнув из комнаты, направилась к одной из лестниц неподалеку. И меня едва не сбил с ног кто-то, налетевший сзади. Ойкнув, я резко обернулась и потерла лопатку. Передо мной стояла невысокая, но довольно приятная девушка с пепельными волосами и огромными голубыми глазами, смотревшими куда-то сквозь меня. Ее мантия, такого же цвета, как и моя, выдавала принадлежность к факультету Высшей магии.

– Ой, извини, – быстро сказала она. – Очень плохо вижу, а после собственной красной мантии в глазах почти троится. Надеюсь, тебе не больно?

Я привычно помотала головой, но решила озвучить ответ, раз незнакомка ничего не видит.

– Все в порядке. Почему ты ничего не сделаешь со своим зрением? Целители лечат этот недуг довольно быстро.

Девушка вздохнула:

– Я хоть и из знатного рода, но очень бедного. На хорошего целителя денег не хватает, а к не очень хорошему обращаться не хочется. У меня есть очки! – радостно добавила она, но тут же поправилась: – Но я сняла их перед душем и теперь не могу найти. Кстати, меня Веритой зовут, а тебя?

– Алетта, – представилась я.

Да, тяжелый случай. Кажется, этот день можно охарактеризовать «помоги ближнему». Вздохнув, поинтересовалась:

– Почему к целителям в Академии не хочешь обратиться?

Подслеповатые глаза Вериты загорелись:

– А можно?!

Снова вздохнула и взяла ее за руку.

– Пойдем со мной, отведу.

Видимо, поесть мне не судьба. Мы преодолели две лестницы и несколько переходов и оказались в отдельном крыле целителей. Я надеялась, что они уже на посту и быстро помогут страждущей. Желудок скручивало от голода, а мне голодной быть нельзя – зверею.

Постучалась в первую же дверь, и она немедленно распахнулась. Высокий пожилой мужчина с морщинками у глаз, облаченный в белую мантию, приветливо улыбнулся:

– Могу я чем-то помочь?

Вкратце обрисовала ситуацию, и Верита дополнила мой рассказ. Целитель поцокал языком и предложил войти. Новая знакомая цапнула меня за руку, и я нехотя последовала за ней. Почему нельзя без меня решить? Только голодного обморока мне и не хватает. Тем более нервничаю…

– Почему раньше не обращались? – спросил мужчина, пристально разглядывая Вериту. Она смутилась, и он понял правильно. – Неважно, ложитесь на кровать. А вы, – он повернулся ко мне, – останьтесь у двери, если хотите подождать свою подругу.

Вообще-то я не очень хотела, да и не подруга она вовсе, но бросать незадачливую сокурсницу было неправильно. Белый цвет окружающей обстановки – стен, кроватей, даже столиков рядом с последними – раздражал. Отвернувшись, я уставилась в окно.

– Лежите спокойно, – заявил целитель, накрывая Вериту простыней и забирая со столика у двери пузырек с зеленоватой жидкостью. – Будет неприятно, но не слишком долго. Откройте глаза пошире.

Девушка повиновалась, и он тут же закапал ей неизвестное зелье. Она тихо охнула, а он похлопал ее по руке и отставил пузырек в сторону.

– Сейчас все пройдет.

И тут же вскинул руки. Поводив над лицом несчастной, он на мгновение положил пальцы ей на веки. Верита взвизгнула, а я дернулась.

– Не переживайте, уже все, – с улыбкой сказал целитель. – Можете открыть глаза.

Она быстро распахнула ресницы и уставилась на мужчину. Затем пробежалась взглядом по стенам и кроватям и наконец увидела меня.

– Не может быть, – с надрывом прошептала она. – Я вижу! Отлично вижу, лучше, чем в очках!

– Мы хорошо знаем свое дело, – улыбнулся целитель. – Можете быть свободны, адептка. Для закрепления результата будете приходить сюда каждый день в течение недели, и после этого ваше зрение вернется навсегда.

– Спасибо вам! Вы просто спасли меня!

Кажется, Верита была готова наброситься на смутившегося мужчину с объятиями и поцелуями. Я улыбалась, как и он. Всегда приятно видеть искреннюю радость в ответ на помощь, у меня тоже такое было недавно, когда я помогла Лили. День прожит не зря.

Довольную девушку пришлось утаскивать, а то ее выражение благодарности начало смущать не только целителя, но даже меня. Когда от рождения имеешь крепкое здоровье и стойкую регенерацию, очень сложно ценить такие, на мой взгляд, обыденные вещи. Правда, пролежав почти сутки обездвиженной, я прекрасно понимала Вериту. И радовалась за нее.

– Спасибо и тебе, Алетта!

Окрыленную девушку было не унять. Мне даже совестно стало – я-то, по сути, ничего не сделала. То есть даже если не я, то кто-то другой, преподаватели например, отправили бы ее в крыло целителей. О чем, собственно, и намекнула Верите, но она только отмахнулась.

– Я тебе никто, а ты проявила искреннее участие. Знаешь, я очень люблю своего отца и даже всерьез разделяю его увлечение, но плохое зрение напрягало. Да и неприлично как-то – быть дочерью графа, но не бывать в свете и не иметь лишнего платья… Как хорошо, что нам выдали мантию!