Она не соответствовала требованиям, которые он предъявлял к персоналу в своих кухнях, это правда. Но она не была безнадежна. Через пару недель интенсивной работы в трехзвездной кухне она бы ушла сама, возненавидев его как жестокого надсмотрщика, или научилась бы выполнять простейшую работу.

И тогда он мог бы околачиваться поблизости и прикоснуться к ней плечом или рукой, когда она наклонит голову, углубившись в работу. Да ведь она обязательно что-нибудь опять уронит! А он снова заметит, как расширяются ее зрачки, когда она смотрит на него. Или наслаждаться, глядя, как она покачивает бедрами. К сожалению, куртка шеф-повара скрывала ее грудь, но ведь что-то возбудило ее, когда она впервые заглянула в его кухню в той своей тонкой кофточке, – и это что-то точно было не холодный ветер. Габриэль чертовски сильно возбуждался, пытаясь угадать, что же происходит с ее телом каждый раз, когда он приближается к ней. И, будь он проклят, если неправильно понял язык ее тела: когда он снял с нее куртку, ее соски напряглись в ожидании его прикосновений.

Но мимолетное увлечение может очень плохо для него закончиться. Постоянно касаться женщины, которая зависит от него по работе. Или нависать над ней. Или обхватывать рукой ее руку, держащую нож, чтобы показать, как надо резать. Или…

Он вздохнул. Либо длительные сексуальные домогательства, либо мгновенное увольнение субъекта, вызывающего сильное влечение, – ну и как мужчина может сделать правильный выбор? Правда, есть еще третий вариант – работать с ней, проявляя профессиональное безразличие. Но это, разумеется, совершенно невозможно.

Невозможно! Когда она смотрела на него, ее глаза цвета зрелых фисташек были полны восхищения. Зрачок расширялся, золотисто-карие тона исчезали, и от радужки оставалось совсем узкое зеленое колечко. А три крошечные grains de beauté…[32]Будто маленькие мушки под правым глазом собрались на ее щеке в миниатюрное созвездие. А ее волосы были такого же глубокого золотисто-каштанового цвета, как financiers, только что вышедшие из духовки.

Когда она не видела, что он наблюдает за ней, то казалась очень сильной и грациозной. Но когда кто-то останавливался рядом с ней, становилось понятно, какая она миниатюрная. Это каждый раз поражало Габриэля. А если она ловила его взгляд, то вся ее сила и грация рассыпались, как карточный домик под порывом сильного ветра и ей не оставалось ничего другого, кроме как устремиться за картами, выпорхнувшими из ее рук. В его сторону.

Ему хотелось поймать и эту порхающую силу, и эту женственную грацию. Собрать ее в охапку и притянуть к себе. Потеряться в ее волосах, целовать ее, убедиться, что она знает, как хорошо он может заботиться о любимой.

Конечно, если сначала забыть о том, как паршиво он вел себя с предыдущими подружками, что и было доказано полнейшим крахом в личной жизни.

Он оттолкнул от себя эти мысли. Нельзя совершить достойный поступок, сосредоточившись на прежних неудачных попытках. Лучше думать о настоящем. Например, о том, как она прикусывает нижнюю губу и с каким безумным восторгом направляет все свое внимание на то, как правильно насыпать фисташки. Ему было чертовски жаль эту нижнюю губу, и он хотел доказать, что смог бы относиться к ней как надо. А ее накрашенные ноготки на ногах и маленькие сандалии едва не убили его. В профессиональной кухне девичьи босые ноги выглядели столь нелепо, будто Джоли пришла работать обнаженной.

Ну ладно, хорошо. Не такой уж и обнаженной. Но его воображение само по себе удивительно легко дополнило довольно соблазнительную картину: как она могла бы выглядеть, если бы появилась вообще без одежды.

Так что попытка работать с Джоли, проявляя профессиональное безразличие, представлялась Габриэлю безотказным способом разрушить каждый чертов день своей жизни в обозримом будущем.

К сожалению, удивительно трудно встретить женщину, которая не работает в твоей кухне, если ты можешь общаться с обычными людьми только с пяти до девяти утра, с трех до пяти после полудня, а еще по понедельникам и вторникам. Он старался посматривать на женщин, пока бегал трусцой или тренировался в спортзале, но они были, кажется, просто не способны флиртовать в пять утра. Может быть, стоит завести собаку? Говорят, собачники легко находят общий язык. Но, учитывая его рабочие часы, выгуливать питомца ему явно некогда. А издеваться над ни в чем не повинным существом было как-то стыдно. К тому же неужели женщинам и вправду понравится, когда в пять утра на них прыгают собаки? Да и то только затем, чтобы мужчина мог представиться? Он даже начал серьезно подумывать, не записаться ли в переполненный женщинами утренний класс йоги… как вдруг на пороге его кухни появилась такая симпатичная дочь его злейшего врага.

Да это же просто сказка, что он судится с ней!

Нет, правда, если подумать. В этом одни только плюсы.

Он сможет часто встречаться с ней, не придумывая, как убедить ее пойти с ним на свидание после того, как уволил. И возможно, его адвокат выяснит у ее адвоката номер телефона Джоли.

Вот до чего он докатился в попытках наладить свою личную жизнь…

– Это может занять больше времени, чем я думала.

Джоли кряхтела от напряжения, пытаясь втянуть чемодан по узкой лестнице auberge, расположенной напротив ресторана Aux Anges, и одновременно говорила по телефону со своей сестрой Флер. Оступившись, Джоли уронила телефон, и в этот момент чемодан вдруг поднялся в воздух так внезапно, что она споткнулась и упала ничком на ступеньки.

– Pardon[33], – сказал тихий голос, охрипший от дневного рыка.

Упираясь руками в ступеньку, Джоли выгнула спину, чтобы взглянуть вверх.

Габриэль Деланж держал чемодан одной рукой и оценивающе разглядывал ее бедра, будто не верил своим глазам.

– Тебе не кажется, что это точно по Фрейду, – то, в какой позе ты падаешь, когда я рядом? Слава богу, я успел тебя уволить.

– На самом деле я никогда не работала на вас, – сквозь зубы пробормотала Джоли, пошарила рукой в поисках телефона и попыталась встать на ноги, отталкиваясь от каменных ступенек.

Свободной рукой он схватил ее за плечо и поднял так легко, что ей показалось, будто закон тяготения кто-то выключил. Неужели он думает, что она покачивает бедрами специально для него? А если и так, то не будет ли он жалеть, что упустил ее?

– Конечно, просто пыталась украсть еще больше рецептов.

– Вы худший человек из тех, кого я знаю. Привыкли быстро осуж…

– Думать, что ты качала бедрами специально для меня, это не осуждение. Где твоя комната?

У Джоли все кипело внутри, пока она проталкивала ключ в замок. Механизм был старый, и потребовалось немного подергать его. К счастью, дверь открылась еще до того, как Габриэль подошел, чтобы показать, насколько лучше он сумеет повернуть ключ в замке, ведь он мужчина и все такое.