не напечатать опровержение. И, даже прочитав его, опровержение, многие останутся в сомнениях и поедут на авось, хватаясь за соломинку. Или их повезёт родня, — во вздохе Синани чувствовался пережитый опыт. — И Антон Павлович будет метаться по городу, пытаясь хоть как-то помочь несчастным, да только ведь помочь можно одному, двум, много десяти, а не сотням и сотням. — Но ведь можно подать на газету в суд, вчинить иск за диффамацию, — щегольнул словечком я. — Антон Павлович против, — сказал Синани. — Не хочет. Да мы и советовались с опытными в этих делах адвокатами. Выиграть иск, конечно, можно, но деньги, по всей видимости, будут небольшими. Никто ведь не заставляет Антона Павловича помогать этим несчастным. — Да… — протянул я. — И кто же сочиняет такие заметки? И зачем? — Мы полагаем, кто-то из театральных кругов. Завистники. А там кто знает, — предположил Альтшуллер. — Печально. Но почему господин Чехов вообще занимается всем этим? — Он человек совестливый. Светлый. Ну-ну. В Эдинбурге профессор Джозеф Белл говорил в таких случаях: «Лучше иметь твёрдый шанкр, чем мягкий характер. Зависимость от чужого мнения порождает желание угодить, а желание угодить ведёт к отказу от себя». — А как вообще обстоит дело с медицинской помощью больным? — Для города с таким населением — великолепно. Нас, врачей, более пятидесяти. Но ведь сюда едут отовсюду, прибывают тысячами. И, зачастую, без средств. Мы по подписке организовали санаторию для малоимущих, «Яузлар». На сорок пациентов. Возможно, его и имеют в виду, когда пишут эти проклятые заметки. Благодаря помощи, которую оказывают санатории многие горожане, мы имеем возможность взимать с поступающих самую незначительную плату, а шесть мест от платы полностью освобождены. Но шесть мест на Российскую империю — это немного. Хотя и в шесть раз лучше, чем ничего, — сказал Альтшуллер. — И я полагаю, Елена Ивановна внесла сегодня взнос в кассу «Яузлара»? — Елена Ивановна — достойный человек, — уклонился от ответа Альтшуллер. Молодцы ялтинцы. Умеют делать дело, умеют делать деньги. — Для лечения бедноты требуются государственные расходы. Тратятся же миллионы на армию, на флот. Нужно и на здравоохранение тратить, — продолжил доктор. — Это вряд ли, — возразил я. — Почему вряд ли? — удивился Альтшуллер. — Вы знаете, Исаак Наумович, я повидал немало стран. От Канады до Австралии. Но нигде, ни на севере, ни на юге я не видел нехватки бедных людей. Всюду их с избытком. А кто будет заботиться о том, чего и так в избытке? Армия и флот нужны для защиты страны. И потому их ценят, армию и флот. Потопят броненосец — новый будет стоить миллионы, но его построят. А умрёт десять бедняков, сто, сто тысяч — так их в запасе несчётно. И так думают везде — и в Северо-Американских Соединенных Штатах, и во Франции, и в Китае. Не всегда об этом говорят, но всегда думают. — Вы умеете читать мысли правительств? — спросил Синани не без ехидцы. — Я умею читать бюджеты. Смотрим расходы на здравоохранение — и всё сразу становится ясно. Следите не за словами, а за деньгами. Куда идут деньги человека, то человеку и важно. То же верно для страны. — Так что ж, по-вашему, человеку нельзя помочь? — Человеку можно и должно. Помочь. Падающего — поддержать. Больного — вылечить. Голодающему дать кусок хлеба — если он у вас лишний. Но можно ли помочь человечеству? Ладно, господа, это я так… философствую. Делай, что должно, и будь что будет. — И мы так думаем, — сказал Синани за себя и Альтшуллера. С тем и расстались. То есть я так подумал, что расстались. Вышел на набережную. Сегодня выпал снег. Тает. И ветра нет. Штиль.

Потому я развернул газету, «Новое время». Публика восторженно провожает отправляющихся на Дальний Восток. Великая княгиня Ольга Александровна организует санитарный поезд для раненых героев. Всенародный подъём, всенародное ликование. В общем, ура. Новостей из Порт-Артура нет. Может, это не грабители. Может, это шпионы. Японские. Зачем японскому шпиону бить Никитина по голове? С какой стати? Да и что шпиону делать в Ялте? В Севастополе понятно, там Черноморский флот. А в Ялте? В самой Ялте интересного для шпионов мало. Но ведь неподалёку Ливадия. Нужно проверить, видно ли Ливадию из окон «Франции» вообще и из номера Никитина в частности. Из моего не видно, мешает холм. Номер же Никитина в другом крыле, в углу. Два окна, на море и на запад. Смотрел я мельком, не до видов из окна мне тогда было, но да, может быть. В хорошую зрительную трубу и в хорошую погоду можно разглядеть и берег Ливадии, и суда в море. Её ведь будут охранять, царскую резиденцию, охранять и с суши, и с моря. И тут мои размышления прервал неугомонный Альтшуллер. — Позвольте присесть? — Конечно, конечно, Исаак Наумович. Вот, газеты читаю. — Что пишут? — Всякое. Всё больше о войне с Японией. — У нас некоторые врачи просятся добровольцами. Боятся, что не успеют добраться, как Япония капитулирует. — Не того они боятся. — Вы думаете, война затянется? — Так говорит географическая карта. Сегодня войну выигрывают и проигрывают не боевые генералы, а интенданты. Сколько времени займет перевозка войск, снарядов, патронов, еды, наконец? От Японии до Кореи морем день? Два? Корабль может взять тысячи и тысячи тонн груза. А сколько везти такой же по объему груз из Москвы? Впрочем, это дело генерального штаба. Наше же — крепить тыл. — То есть? — Врач лечит, учитель учит, столяр, кузнец, токарь, всем довольно занятий здесь, на месте. — А что собираетесь делать вы, Петр Александрович? — Уже говорил. Испытывать новые методы лечения. Пытаться развести африканские грибы в Ялте. Если нам это удастся, то эффект будет большим, чем от строительства целого флота. Так что оставьте мысли о войне. Понадобитесь — вас призовут. Но ваш окоп здесь. — Окоп? — Да. Война будет окопной. Очень грязной — во всех смыслах. Это я видел в Африке. Но вас интересует не только война, не правда ли? — Я получил телеграмму от Марии Павловны. — Великой княгини? — Нет, сестры Антона Павловича. Она пишет, что Чехов выехал в Ялту, прибудет вечером во вторник пароходом или в среду мальпостом. Я не отреагировал. Приедет Чехов, ну и что? — Состояние у Антона Павловича неважное. А тут ещё газеты с глупой заметкой. Не знаю, что делать. — Что ж вы можете сделать? Вы можете лечить, и этого более чем довольно. — Так то оно так, но… — он поднялся, и, попрощавшись, ушел. Это он меня подготавливает. Размягчает. Издалека. И я вернулся к мыслям о шпионах. Японских. Конечно, это не японцы. Они,