самолюбивая девочка умела командовать братьями и диктовать им свою волю. Все ей подчинялись, за исключением Эрнеста, с которым она постоянно соперничала: каждому из них хотелось казаться лучшим в глазах родителей. Эльза достигала этого то лаской и ребяческим послушанием, то лестью. Когда был дома отец, она льнула к нему, в остальное время стремилась стать необходимой матери. В результате Эльза всегда первая получала новые ботинки, платье или пальто и пользовалась большей свободой. Эрнест старался казаться послушным мальчиком; он никогда не был замешан в шалостях ребят, и, если Карлу или Ингусу случалось напроказить, Эрнест немедленно доносил об этом родителям. Он ненавидел старого Амиса и кошку, гонял их, швырял в них камнями и любил смотреть, как наказывают братьев или сестру. Чтобы доставить себе это удовольствие, он частенько подучивал младших братьев напроказить и тут же спешил выдать их матери.

Спальня мальчиков находилась рядом с людской. В послеобеденное время, пока Ингус и Эрнест готовили уроки, младшие дети играли во дворе, зато вечером все устраивали в спальне такую возню, что Ильзе удавалось утихомирить их, только взяв в руки розгу. Служанки, правда, никто не боялся, но все же в спальне на некоторое время водворялась относительная тишина, ведь Ильза могла пойти за матерью, и тогда дело приняло бы скверный оборот. Больше всего дети боялись отца: хотя он никогда, никого ни разу не ударил, но его широкий морской ремень с тяжелой пряжкой внушал страх. В самые критические моменты, когда положение становилось угрожающим, мальчики искали укрытия в комнате бабушки: Анна-Катрина прощала им все проделки, даже если они были направлены против нее, и частенько защищала маленьких шалунов.

Шалости мальчиков не всегда были злыми, чаще всего ребята просто забавлялись. Особое место во всех этих проделках занимал старый кот Джим. Это уже походило на самый настоящий заговор, долгие месяцы сбивавший с толку всех взрослых. Все началось с осени, когда на дворе беспрерывно лил дождь и свирепствовали октябрьские бури, а раскрылось лишь около рождества, и то только из-за Эрнеста. В заговоре были замешаны Ингус и оба младших брата — Карл и Янка. Все они любили старого кота; каждый из них в свое время тискал его, укутывал в тряпки, нянчил, водил на веревочке, купал и укладывал с собой в кроватку. И хотя, как известно, котам не очень нравятся подобные затеи, старый Джим безропотно переносил самые трудные испытания, только иногда протестуя жалобным мяуканьем. Несмотря на все передряги в его кошачьей жизни, он вырос и стал толстым и красивым котом-великаном, перед которым сворачивали с дороги даже собаки. Когда дети играли во дворе, кот вертелся у них под ногами, ластился к ним, словно упрашивая принять и его в компанию. Потом наступало время, когда Джим внезапно исчезал на несколько дней, яростно дрался с соседскими котами и неизбежно являлся домой искусанным и израненным. Осенью и зимой его на ночь выгоняли в клеть или пускали в коровник ловить крыс. В молодые годы Джим увлекался этим видом спорта и, бывало, с наступлением темноты, когда Ильза отправлялась задать скотине корм на ночь, сам бежал в коровник, опережая ее. Но к старости всякое существо жаждет покоя, становится разумнее, страсти постепенно утихают, прежние увлечения делаются непонятными. Со временем и Джиму тоже приелись охотничьи утехи, надоело мерзнуть во дворе по ночам. Теперь он предпочитал находиться в теплой комнате. В сумерках, когда наступало время изгнания, Джим старался куда-нибудь спрятаться: в печку, под кровать. Умный кот не выходил даже на зов Ильзы. Но лишь только все укладывались спать и наступала тишина, Джим вылезал из убежища, потягиваясь, расправлял старые кости и, мурлыча, обходил комнаты. Все вкусное, забытое на столе, он съедал, проверял содержимое духовки и обследовал кухонные полки. Как-то ночью Ильзу разбудил страшный грохот: это Джим уронил с полки горшок с вареньем. С того дня Ильза каждый раз перед сном шарила черенком метлы в печи и под кроватью, так что серому мурлыке приходилось волей-неволей вылезать. Вот тогда-то трое молодых Зитаров — Ингус, Карл и Янка — учредили «союз защиты кота». Вечером, незадолго до наступления критического часа, они прятали Джима. Вначале кто-нибудь брал его к себе в кровать, но Ильза вскоре раскрыла эту уловку и позвала на помощь Альвину. Кот был отобран у детей и выгнан во двор. После этого ребята стали действовать осмотрительней. В людской у печи стояла опрокинутая квашня. Мальчики прятали Джима под квашню, после чего с большим усердием помогали Ильзе искать пропавшего кота, переворачивали в комнате все вверх дном, звали его ласковыми голосами, но хитрый Джим тихо сидел под квашней. Когда в доме все укладывались спать, Ингус освобождал кота. Со временем и этот тайник был обнаружен: однажды Джим не успел спрятать под квашню кончик хвоста, и это обстоятельство не укрылось от зоркого глаза Ильзы. Но могут ли существовать преграды, если дело идет о спасении друга! В людской на стене висел старый ящик из-под коклюшек[4], где Криш хранил принадлежности для починки сетей. В ящике недоставало сверху одной доски. Кот мог там отлично устроиться. Выбрав удобный момент, когда вблизи не было ни Эрнеста, ни взрослых, Ингус сажал кота в ящик, и Джим был настолько умен, что даже не мурлыкал, пока все не улягутся спать. Ночью он вылезал из ящика, спрыгивал на пол и искал более удобное место для ночлега. Так, вероятно, продолжалось бы всю зиму, если бы однажды вечером Эрнест не подсмотрел в окно, как действуют заговорщики. Он сразу же поспешил к матери. «Союз защиты кота» получил строгий выговор. Ингуса, как старшего, пристыдили за озорство, а Джиму пришлось проводить ночи под открытым небом. После такого подлого предательства Ингус подрался с Эрнестом.

Так жило и подрастало семейство Зитара в отсутствие отца. Теперь он вернулся. Возможно, что-нибудь тут и изменится?

4

Когда закончилась навигация каботажных судов — парусников, оказалось, что немало моряков зимует на берегу. Здесь были оба зятя Андрея — Зиемелис и Калниетис, — один штурман и несколько старых матросов. В длинные зимние вечера «морские волки» ходили друг к другу, играли в карты, попивали грог, болтали. Как же иначе дотянуть до весны? Зима долгая, жизнь на берегу скучна и монотонна — моряк тоскует. Он тоскует по кораблю, по работе, ему недостает боя склянок и привычного плеска воды за иллюминатором. А вот вспомнишь бурю или штиль, туманные океанские просторы или жизнь в чужих портах — и на душе потеплеет… Мы старые