– Врача! – закричал Владимир. – Скорей!

Татьяна и Алевтина Валерьевна кинулись к лежащей неподвижно Илоне. Гарибальди приложила два пальца к ее шее, взглянула на Таню, которая опустилась около Морозовой на колени, и покачала головой.

Федорова медленно встала и отошла к стене.

– Почему вы бездействуете? – закричала Пещерина. – Сделайте Иле искусственное дыхание, плесните ей в лицо воды, вон бутылка на столике. Вы же врачи!

– Ну, отдохнули? – поинтересовался Богдан, появляясь из левой кулисы. – Начинаем? Господи, что с Илоной? Упала? Ногу сломала? Григорий Константинович перестанет нас финансировать, если его жена не сможет участвовать в спектакле.

– Она умерла, – прошептала Таня.

– Кто? – попятился Бузыкин.

Гарибальди выпрямилась.

– Мгновенная смерть. Вероятно, оторвался тромб.

– Господи… – выдохнул Парамонов. И повернулся к супруге: – Нина, ты убила Морозову.

– Вау, крутняк! – воскликнул из-за кулисы Дима. – Мамахен в тюрьму закатают. Ваще чума!

– Вы шутите? – с надеждой в голосе спросил Богдан. – Решили меня разыграть, да? Илона, вставай, ты неестественно лежишь. Не верю. Мертвые иначе выглядят.

– А-а-а! – закричала Нина и помчалась к двери, ведущей в холл клуба.

Владимир бросился за женой.

– О, боже, – прошептал режиссер и начал креститься.

– Кто позвонит Григорию Константиновичу? – пролепетала Пещерина.

– Богдан, – живо решила за всех Алевтина Валерьевна.

– Почему я? – испугался Бузыкин.

– Ты руководитель коллектива, – пояснила Гарибальди.

– Нет, нет, нет, – затряс головой он. – Я не могу, не умею, пусть… э… э… вы… или Таня… врачи привыкли… часто людям о смерти родственников сообщают…

– Я стоматолог, у меня своего кладбища нет, – возразила Федорова. – Гарибальди диагност, никого не лечит, она тоже про экзитус леталис[5]не сообщает. Придется вам звонить олигарху.

* * *

– Как тебе роль дерева? – спросил Игорь, когда я в сопровождении весело прыгающих собак вошла в столовую своего дома. – Когда премьера?

– Спектакль отменили, – ответила я, открывая банку, где хранится печенье для псов.

– Почему? – удивился сын Зои Игнатьевны. – Денег на постановку не хватает?

– Умерла Илона, исполнительница роли богини, – вздохнула я. – Члены коллектива решили отказаться от участия в конкурсе.

– Ну и ну, – покачал головой Игорь. – Не рассказывай маме о происшествии, она разнервничается.

Я молча начала раздавать мопсам и Афине бисквиты. Ворон Гектор сел на столешницу и принялся орудовать клювом в банке с собачьим лакомством.

– Сделай одолжение, – попросила я птицу, – отойди, тебе нельзя это есть. Хочешь сыру?

Мопсы задрали морды, в их глазах застыл немой вопрос. Сыр? Гектора сейчас угостят «Эдамом»? А мы? А нас?

Я сделала шаг к холодильнику. Афина начала подталкивать меня в бок головой. Киса, черная мопсиха, упала на спину и тихо застонала, ее бежевая подруга Роза села и протянула мне лапу. Желание получить обожаемое лакомство достигло у стаи наивысшей точки.

Огромный камень, лежавший у меня на сердце, неожиданно превратился в кусок льда и начал таять. На мой взгляд, людям, принимающим постоянно антидепрессанты, надо завести дома собак, и через пару месяцев таблетки не понадобятся. Четверолапые работают лучше, чем успокаивающие пилюли и психотерапевты. Маленькая деталь – своих псинок надо любить от всей души.

– Я решил поднять новый бизнес! – вдруг объявил Игорь.

Я молча достала из холодильника завернутый в фольгу кусок сыра.

Игорь, любимый сын Зои Игнатьевны, отчаянный прожектер. Мне не хочется перечислять его многочисленные «коммерческие проекты»[6], скажу лишь, что он зря тратит немалые деньги своей матери, все его затеи на редкость глупы. Из последних вспоминаю идею сделать из енотов Диззи и Лиззи живые стиральные машины. Правда, потом Игорек передумал, собрался выступать с дрессированными зверушками на вечеринках. И где теперь Диззи и Лиззи? Слава богу, полоскуны очень понравились одной весьма богатой даме, и та выкупила их у горе-дрессировщика. Сейчас Лиззи и Диззи счастливо живут в Швейцарии, их хозяйка регулярно сбрасывает фото любимцев Игорю на емайл. Ну и что за гениальная идея у нашего бизнесмена на сей раз?

– Знаешь, сколько в стране пропадает цветного металла? – ажитировался тот.

– Нет, – буркнула я, разворачивая сыр, – понятия не имею.

– На миллиарды рублей! – воскликнул Гарик.

Я сделала вид, что поглощена нарезкой «Эдама». Так, значит, теперь Игорек решил заработать не миллионы, а миллиарды. Жаль Зою Игнатьевну, опять ей придется потрошить свой банковский счет. Игорь почти ровесник моего жениха, хотя приходится ему дядей, но по менталитету он детсадовец.

– В земле закопано огромное количество проводов, труб и всякого разного, давно неиспользуемого, забытого, – частил коммерсант. – Если выкопать все это и сдать… Оцениваешь перспективу?

– Гениально! – саркастически воскликнула я. – Дело за малым – узнать, где находится огородик с этими самыми проводами, трубами и прочим.

Игорь подпрыгнул.

– Везде! Думаю, даже у тебя на участке.

– Ну уж нет, копать у своего дома ямы не позволю, – решительно возразила я. – Разворотишь землю, ничего не найдешь, а нам потом порядок наводить.

– Мне поможет Мафи! – торжественно заявил Игорь.

Я отложила нож.

– Ты решил связаться с мафией? Надеюсь, речь идет о настольной игре, а не о парнях в шляпах и длинных плащах. Члены клана Корлеоне в Ложкине не нужны.

– Не мафия, а Мафи, – уточнил Игорь. – Она на три метра под землей чует. Сейчас познакомитесь, только я дверь своей комнаты открою.

Гарик исчез в коридоре.

Мне стало тревожно.

– Погоди, сначала расскажи…

Остаток фразы застрял в горле. В кухню ворвалось существо весьма странного вида. Представьте тощую сосиску метровой длины, которая имеет четыре смахивающие на ноги кузнечика лапы, добавьте чуть вытянутую морду с огромными печальными глазами, уши, словно паруса немаленькой яхты, задорно виляющий в разные стороны загнутый, как у мопсов, хвост, и поймете мою оторопь.

– Эт-то кто? – пробормотала я.

«Сосиска» залаяла неожиданно густым басом, одним прыжком преодолела расстояние от двери до столика, на котором я резала «Эдам», взвилась вверх, как на пружинах, схватила кусок сыра, спрыгнула на пол и унеслась со скоростью тайфуна, опрокинув по дороге Розу и наступив на лежащую на полу Кису. Афина завыла и бросилась за воришкой, мопсихи, рыдая от горя, поспешили следом. Гектор подлетел к Игорю, сел ему на плечо, клюнул в голову и коротко сказал: