— Фото сделано недавно, — проникновенно сказал Даниил Валерьевич. — Да, моей жене за сорок, но выглядит она лет на тридцать.

— С вашими деньгами вы можете себе это позволить.

— Вот именно. Красавица, да? — Голицын со вздохом посмотрел на дисплей и убрал мобильник обратно в карман. — И сексуальна. Мужчины на мою жену реагируют соответствующе. А она этим пользуется.

— Рассказывайте, — повелительно сказал Алексей. — Что случилось в новогоднюю ночь? А лучше, Даниил Валерьевич, начнитека с самого утра. Я хочу знать, как вы провели день тридцать первого декабря?

— Утром мы сошли в Стокгольме. Все там уже были, я имею в виду нашу компанию, поэтому экскурсии нас не заинтересовали. Мы сели в такси и поехали в город. Публика с парома в основном отправилась в музей, слышали про «Васу»?

— Корабль, что ли?

— Да. Самый большой из известных нам парусных кораблей. Который затонул почти сразу, как только вышел в море. Он ушел на дно изза того, что был перегружен пушками, потом шведы парусник подняли и сделали из него музей. Там довольно интересно, но лично я там был уже дважды. Первый раз по обязанности, поскольку это одна из главных достопримечательностей Стокгольма, а второй от скуки. Вообще, Стокгольм я не люблю.

— Почему? — удивился Алексей. — Говорят, красивый город.

— Не к душе. Поэтому в городе мы с женой не задержались. Пообедали и поехали на паром.

— А кто задержался?

— Сажины. Дашка ведь фанатка. Ее хлебом не корми, дай только зайти в бутик культуры да поглазеть на исторические развалины. И от поездки Дарья Витальевна будет в восторге. Ее мужу повезло, — усмехнулся Голицын. — Дарья предсказуема и нетребовательна.

— А ваша жена, как я понимаю, от культуры далека?

— Анжелика больше по части магазинов, а в Стокгольме их попросту нет. Тех, в которых она привыкла отовариваться. С бутиками там бедновато.

— А что банкир с супругой?

— Вот Софа в магазинахто и обосновалась. Надолго. Она вообще в этом плане человек непритязательный. Сема мгновенно сделал калькуляцию и следом за этим скучное лицо. И терпеливо ходил с женой по магазинам. По его меркам, Софа потратила сущие копейки, а набила одеждой целый чемодан. Моя жена потом с издевочкой рассказывала мне, как мадам Зебриевич хвасталась покупками. Анжелика такое бы не надела даже в огород, грядки полоть.

— Вряд ли она когданибудь полола в огороде грядки, — задумчиво сказал Алексей, вспомнив фотографию Анжелики Голицыной. — Значит, в Стокгольме вы разделились? Я правильно понял?

— Правильно, — кивнул Даниил Валерьевич. — Встретились мы в три часа дня, в ресторане. В Стокгольме есть один уютный подвальчик, где подают потрясающий рыбный суп и весьма недурной яблочный сидр. Честно сказать, я еле выдержал до трех. Не потому что был голоден, просто скучал. Что касается жены, то и она постоянно ныла: «Дан, поехали на корабль, мне скучно». Тут наши вкусы полностью совпали.

— Так почему же не поехали?

— Из дружеской солидарности, — сверкнул улыбкой Голицын. — Мы договорились вместе пообедать. Но потом разошлись в разные стороны и встретились уже на банкете.

«Врет, — уверился Алексей. — Чтото тут не то».

— Как я уже понял, вы очень разные люди, — аккуратно начал он подбираться к истине. — Что же свело вас в эту новогоднюю ночь на пароме, следующем из Питера в страны Балтии?

— Мы вместе учились, — еще шире улыбнулся Голицын, явно пряча за этой улыбкой свои истинные чувства. Глаза у него оставались холодными, а взгляд настороженным.

— Чем сейчас занимаетесь вы, мне понятно. Зебриевич банкир. А Сажины? Дмитрий и Дарья?

— У Дарьи журнал.

— Гламурный?

— Нет. То есть полугламурный. Она пытается донести до современных барышень психологию семейных отношений. Рассказывает в доступной форме обо всех этих фобиях, причинах стервозности свекрови и инфантильности современных мужчин. «Я моя».

— Что?!

— Журнал так называется. «Я моя».

— Занятно. Ну а ее муж?

— Сажин работает у меня. — Алексею показалось, что Голицын сказал это крайне неохотно.

— В смысле? Кем работает?

— Он менеджер.

— Простой менеджер? — вскинул брови Леонидов.

— Ну да. А что?

— Он менеджер, а вы директор. Генеральный. И вы в новогоднюю ночь оказываетесь за одним столом, в круизе. Гммм… А как же субординация?

— Мы же друзья.

— И давно вы друзья?

— С института.

— То есть вот уже много лет вы дружите семьями? Потому что на последнем курсе Сажин женился на Дарье, а вы за год до этого расписались с Анжеликой.

— Да, все правильно. Только насчет «дружили семьями»… — Голицын замялся. — История, в общемто, банальная. Не думаю, что она имеет отношение к исчезновению моей жены. Но если хотите, я вам ее расскажу.

— Очень хочу, — кивнул Алексей и приготовился слушать.

Впервые Даша увидела море в семнадцать лет. Как же она о нем мечтала, начитавшись книжек и наслушавшись подруг, побывавших на юге! А последние три года сама жила в ожидании чуда. Море стало ее мечтой. Сказкой, куда подрастающая Даша убегала от серых будней, часами лежа без сна, натянув на голову одеяло и представляя себе, как это будет. Наступит, наконец, день, который перевернет всю ее жизнь, и с этого момента все уже будет подругому.

Дашины родители не могли себе позволить поездку на юг всей семьей. Отец, рабочий на лакокрасочном заводе, выпивал, и если вовремя не забрать у него зарплату, так ее и не увидишь, изза этого мать, числившаяся на том же заводе в бухгалтерии, то и дело брала подработку и дома бывала редко, но денег все равно не хватало. Отпуск Мироновы каждый год брали летом и проводили его в деревне, помогая престарелым родителям Веры Ивановны по хозяйству. А хозяйство было немаленькое: корова, куры, кролики, огромный огород, засаженный луком и картошкой. Дашин дед, человек старой закалки, постоянно напоминал старшей внучке, что даром свой хлеб никто есть не будет, прополола грядки — марш в лес, за малиной. В лесу было бы ничего, тихо и красиво, если бы не комары и не злющая крапива. Даша все время ходила искусанная, покрытая волдырями, которые невыносимо чесались. Кожа у нее была тонкая и очень чувствительная, проклятые волдыри долго не заживали. Но что поделаешь? Даром свой хлеб никто не ест.

Младшая Дашина сестра, Светка, была в семье любимицей, ей, со ссылкой на слабое здоровье, перепадали путевки в летние лагеря, а один раз даже на юг, на Черное море. Вернувшись, сестра взахлеб рассказывала о том, как же там, на море, классно!

— Красиво? — допытывалась Даша. — Волны высокие? А какого цвета море?