Очевидно, Профундис был ключом к победе. На Флегетон пришло не обычное заразное безумие, распространяющееся по случайным векторам. Нечто породило ярость и подпитывало ее до сих пор, придавая толпам новые силы. Значит, если мордианцы захватят улей, то поразят восстание в самое сердце.

Спустившись с плато, 237-й проложил широкую просеку в рядах врага. Возглавляла натиск тяжелая бронетехника — громадная механическая коса. За ней следовали пехотинцы. Они могли бы убить еще очень многих неприятелей, но эффективность атак на открытой местности против миллионных орд оказалась бы небольшой. Иклаус собирался задействовать инфантерию в самом Профундисе, для сосредоточенного штурма.

Первый час наступления прошел согласно плану. Рота бронемашин поглощала один километр за другим, мордианцы давили помешанных. Но затем навстречу Гвардии стеклись поистине огромные толпы, и началась битва более жестокая, чем предполагал Райнекер. Хотя он знал, что местные потеряли разум, происходящее изумляло его. Безоружные штатские не отступали ни на шаг, бросались прямо на «Леман Руссы». У флегетонцев начисто пропал инстинкт самосохранения, чего не бывало даже с орками.

Скорость продвижения снизилась.

По большей части безумцы дрались либо голыми руками, либо рабочими инструментами, либо самодельными клинками или дубинами из арматуры. Они ничего не могли поделать с имперцами — просто скапливались перед танками и умирали. Но в бою участвовала и флегетонская милиция, так называемый Ночной Дозор. Когда 237-й навлек на себя гнев бунтарей, эти солдаты, прикончив множество гражданских, добрались по их телам до мордианцев. По своему арсеналу ополченцы уступали имперцам, однако игнорировать их гвардейцы не могли.

Группировка еще больше замедлила ход.

Тогда Райнекер решил выглянуть из люка, чтобы лично увидеть битву и подстегнуть танковые экипажи.

Местные жители со всех сторон напирали на порядки роты. Они напоминали волну, стену, гниющий червивый нарыв. Полковник не представлял, как их точнее назвать — еретиками, психопатами или кем-то еще. Эти создания бились как умалишенные, но в их безмозглой ярости ощущалась искренняя страсть. С залитых кровью берсеркеров свисали клочья рваной одежды и кожи. На губах существ пузырилась пена. Охваченные неописуемым гневом, они лишились дара речи, однако сохранили человеческий облик. Флегетонцы не переродились через распад, как гниющие жертвы Чумы Неверия. Хотя неистовство словно распирало людей изнутри, они помнили, как применять оружие. Ополченцы даже сражались в боевых построениях.

Иклаус понимал, что его приказ бронетехнике не лишен риска — теперь машины оторвутся от пехоты. Но полковник не сомневался: гвардейцам хватит выучки и огневой мощи, чтобы оттеснить толпу. Если не ускорить наступление, здесь соберутся еще многие миллионы неприятелей.

После команды Райнекера впереди непрерывно ревели моторы и палили тяжелые болтеры на турелях. Танки, однако же, едва ползли, и их орудия молчали.

— Передовая группа, — Боксировал Иклаус, — я велел вам прибавить ход!

— Мы прибавили, полковник, но враг сдерживает нас, — доложил сержант Пенкерт.

— Как? — Райнекер не замечал неприятельских машин.

— Числом, — растерянно произнес танкист.

Иклаус выругался.

— Раздвиньтесь! — приказал он, после чего обратился к Кащеру, мехводу «Хранителя»: — Поезжай вперед.

Бронемашины авангарда разъехались налево и направо. Кащер направил «Химеру» в возникшую брешь, и БТР преодолел сотню метров до линии соприкосновения.

У полковника отвисла челюсть. Пенкерт не солгал: флегетонцы заблокировали танки своими телами. Волны рассвирепевших людей одна за другой накатывали и разбивались о корпуса. Техника безуспешно пыталась пробиться через живую стену, которая тянулась, насколько видел Райнекер, до самых ворот улья Профундис. Безумцы, жаждущие убивать мордианцев, царапали и топтали друг друга. Исступленные схватки на флангах меркли в сравнении с этим неистовством.

Пока что.

Иклаус пересмотрел свой замысел. Если толпа устроит такой же натиск со всех сторон, то сокрушит Железную Гвардию.

Передняя линия танков сомкнулась, также образовав стену. Между машинами не было ни единого просвета, болтеры на турелях косили орду, но отдельные неприятели все равно протискивались через авангард, как вода сочится сквозь трещины в дамбе. Орудия стали бесполезными: флегетонцы погребли их под собой. Выстрелы в упор по такому скоплению тел обернулись бы катастрофой.

— Полный стоп! — скомандовал Райнекер. — «Виверны», создать подвижный огневой вал, начиная со ста метров спереди от наших позиций. Стрелять до дальнейших распоряжений. «Адские гончие», выдвинуться во вторую линию, приготовиться занять первую.

Прошло несколько мгновений. Гневный рев толпы, схожий с шумом ветра, перекрывала какофония битвы. Визг лазерных лучей, которыми обменивались Железные Гвардейцы и Ночные Дозорные, смешивался с отрывистым стаккато болтеров и рычанием моторов бронемашин, маневрирующих для смены позиций. У них почти не имелось свободного пространства, но мехводы Иклауса, во время городских боев выполнявшие на узких улицах даже более сложные пируэты, сохранили целостность колонны. «Леманы Руссы» различных моделей оттянулись назад, уступив место «Адским гончим».

Тогда пробудился стальной ураган. Его выдохнули «Виверны», давшие залп из минометов «Буря осколков». Их многократные хлопки возвестили о пришествии погибели. Машины стояли так близко друг к другу, что казалось, будто стрельба ведется из одной точки. Взмыв над колонной, мины прошли верхнюю точку дуги и понеслись к цели с кровожадным воем, таким пронзительным, что он рассек яростный рык толпы, словно клинок.

Полковник считал секунды от момента залпа.

— Сейчас, — произнес он в тот же миг, как снаряды разорвались над землей.

Шквал осколков металла смел громадную часть толпы. Равнина перед соединением превратилась в бойню. На несколько мгновений сам воздух просто исчез. Осталась только туча острейших осколков, такая плотная и всепоглощающая, что она сливалась с дымом от разрывов. Иклаус услышал вопли — человеческие крики. Они быстро оборвались, но само их звучание указывало, что есть сила могущественнее ярости.

И эта сила не успокаивалась. Еще раз глухо захлопали минометы, засвистели неумолимо падающие снаряды. Последовали более отдаленные разрывы — вспышки в мутном воздухе, визг осколков и людей. Над полем битвы поползли новые клубы удушливого дыма, смердящего фицелином.

Улыбнувшись, Райнекер с наслаждением вдохнул едкую копоть.

— «Адские гончие», — воксировал он, — ведите нас вперед. Выжигайте землю.

Огнеметные машины двинулись с места, и «Хранитель Култха» последовал за ними во втором ряду. Колонна вошла в ад, сотворенный ею самой. Профундис скрылся за серой пеленой, день сменился беспокойными сумерками. Машины ползли по окутанным тенями неровностям — изрытому минами грунту и кровавому месиву из кусков тел. Струи пламени «Адских гончих» иссушали почву, испепеляли трупы и выжигали безумцев, рвущихся в просвет.