Доктор, потерявший напрочь всю вчерашнюю веселость, быстро провел все необходимые проверки и сухо спросил Воронова о самочувствии.

— Прекрасное, — ответил тот.

— Здоров, — кратко доложил командованию врач, собирая свои медицинские принадлежности.

Соболев, глядя куда-то мимо Андрея, сказал:

— Хорошо. Я поручаю лейтенанту госбезопасности Никифорову, — от Воронова не ускользнула презрительная усмешка, исказившая на мгновение лицо особиста при этих словах, — провести предварительное расследование вчерашнего происшествия, для доклада товарищу Рычагову, который должен прибыть к обеду, — тут командир полка выразительно посмотрел на Андрея, — прибыть в расположение нашей части.

Воронов решил ковать железо, пока горячо:

— Товарищ командир! Разрешите встретиться с генерал-лейтенантом Рычаговым лично!

Соболев удивленно приподнял брови и уже собрался что-то сказать, когда был бесцеремонно прерван Никифоровым, резко бросившим:

— Не вижу в этом абсолютно никакой необходимости!

Командир полка в ответ на это только пожал плечами, повернулся, и бросив еще один «говорящий» взгляд в сторону Андрея, вышел.

«Попытка номер раз, кажется, провалилась», — подвел тот итог. — «Придется задействовать план Б».

Никифоров, между тем, выглянув в дверь, крикнул:

— Прокопенко, Самохин, ко мне!

В лазарет ввалились, неуклюже придерживая свои длиннющие «Мосинки», двое бойцов. «Да, не орлы», — удовлетворенно отметил про себя Андрей. «Скорее неоткормленные птенчики, только что из гнезда». Весь их внешний вид кричал о том, что еще несколько месяцев назад они и понятия не имели об армии. Судя по взгляду, котрым встретил своих бойцов Никифоров, он был того же мнения. «Да уж, не балует лейтенанта родное ведомство подготовленными кадрами. Место, наверное, больно тихое, тыловой гарнизон. Сейчас НКВД, видимо, сильно занято недавно присоединенными территориями».

— Одевайся, — приказал Андрею особист.

Дорога во «владения» Никифорова заняла несколько минут. Андрей, в сопровождении чрезвычайно гордых полученным заданием конвоиров, картинно вышагивавших с суровым видом с обоих сторон, проследовал до небольшого плаца, с трех сторон окруженного зданиями. Впереди было большое двухэтажное строение, справа и слева по одноэтажному. Они свернули налево. «Двухэтажное здание – это, наверное, штаб, большое одноэтажное справа – столовая, а маленькое, куда мы направляемся, видимо, вотчина лейтенанта», — решил Воронов.

Зайдя в свой кабинет, куда они попали, пройдя через небольшой коридор от входной двери, Никифоров усадил Андрея на одиноко стоявший в середине помещения стул, выгнал конвоиров за дверь и уселся за письменный стол. Некоторое время он молча перебирал какие-то бумаги, потом, положив перед собой чистый лист, что-то написал на нем и, наконец, так и не поднимая на Воронова глаз, спросил:

— Фамилия, имя, отчество?

Особист задавал стандартные вопросы, Андрей давал на них стандартные ответы, придумывая на ходу неизвестные ему детали. Лейтенант на это никак не реагировал, то ли не замечая, то ли не подавая виду, что заметил. Потом пошли вопросы по вчерашнему событию. Воронов отвечал, придерживаясь «официальной» версии событий – мол, внезапно почувствовал боль в желудке, потерял сознание и так далее. Особист прилежно все записывал, регулярно обмакивая перо в чернильницу.

Все тем же монотонным скучным голосом он задал следующий вопрос:

— Когда и кем вы были привлечены к участию в антисоветской деятельности?

«Фи, какой дешевый трюк, гражданин начальник», — ухмыльнулся про себя Андрей. — «Ладно. Хочется – получи!»

— К антисоветской деятельности я был привлечен сразу после окончания училища, — спокойным голосом произнес он.

Как Никифоров ни следил за собой, сразу стало заметно, что он внутренне напрягся. «Что, не понимаешь, почему клиент начал сразу колоться? Сейчас поймешь!»

— Во время отпуска в городе Москве, меня пригласил на встречу человек, который предложил мне участвовать в восстановлении в России монархического строя.

— Имя этого человека? — особист уже не мог скрыть волнения.

— Берия, Лаврентий Павлович.

Перо, которым записывал Никифоров показания подследственного, вдруг словно наткнулось на невидимую преграду. Первый раз за все время допроса, лейтенант поднял округлившиеся от ужаса глаза на Воронова и прошипел сдавленным голосом:

— Ты что, с ума сошел?!! Ты что несешь?!!

— Правду, — обиженным голосом ответил Андрей.

Никифоров вскочил из за стола и стал мерять кабинет нервными шагами. Он был далеко не дурак, и понимал, что такая информация подобна гранате с сорванной чекой. Очень даже может убить того, кто ей владеет.

«Да нет же, врет мальчишка! Не может такого быть!» — лихорадочно размышлял он. «Хотя, разве уже не было, что руководители ведомства оказывались врагами народа? Ягода, потом Ежов. Почему бы и Берии тоже…? "

Он усилием воли заставил себя успокоиться и вернулся за стол. Приготовив перо, лейтенант спросил:

— Этот, гм, человек, назвал имя претендента на престол?

— Назвал. Это Иосиф Виссарионович Сталин!

Тут особиста окончательно проняло. Брызгая слюной, он заорал:

— Издеваешься? Я ж тебе…,… на катушку намотаю, и в…,…,… засуну!!!

"Ни фига себе способ!" — оценил тираду Андрей. — "Он что, у китайских палачей стажировку проходил?"

Особист, тем временем, выскочив из-за стола, в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и, сходу, залепил ему пощечину.

"Тяжела рука, однако!" — поморщился Андрей, чуть не упав со стула. — Я тебя…, — опять начал Никифоров, нависая над наглецом. Какому очередному изощренному извращению он собирался подвергнуть Воронова так и осталось невыясненным, потому что тот, привстав, от души вмазал лейтенанту прямым в скулу.

— А-а-а-а – заверещал не ожидавший такого поворота событий особист, совершая полет по баллистической траектории.

— У-у-у-у – продолжил он, встретившись спиной с земной поверхностью, представленной, в данной точке пространства-времени, паркетным полом. За спиной у Андрея с грохотом распахнулась дверь и в кабинет вломились, полные решимости "пресечь и не допустить", никифоровские "церберы". Вернее, попытались вломиться, потому что с самого начала у них не заладилось. Бежавший первым Прокопенко не прошел по габаритным размерам, уткнувшись прикладом криво удерживаемой им швабры системы Мосина в левый косяк, а правым плечом в пытавшегося протиснулся рядом Самохина. Тот, в свою очередь, героически прорвавшись через препятствие, благополучно зацепился ремнем винтовки за ручку двери. Пока он старался продвинуться дальше, пытаясь сообразить, что еще за враги народа мешают ему исполнить служебный долг, Прокопенко, решив, наконец, свои проблемы с габаритами, кинулся на врага, занося приклад. "Если бы они еще штыки пристегнули, то, наверное, вообще обошлось бы без моего вмешательства. Друг друга бы закололи, придурки", — усмехнулся наблюдавший это действо Андрей, успевший, пока cуть да дело, подготовиться к обороне. Скользнув вправо и одновременно разворачиваясь, он воткнул одну из ножек стула между винтовкой и держащим ее бойцом и крутанул стул против часовой стрелки. "Мосинка", со скоростью собственной пули, улетела в дальний угол, а через мгновение за ней отправился и ее обладатель, получивший по зубам следующей ножкой вращающегося стула.