– Мужчины его не знают.

– Будут другие, которые придут к тебе с ножами в руках. И однажды кто-то из них убьет тебя.

– Спасибо.

Он опять постучал бокалом по стойке.

– В меня много раз тыкали ножом. Я привык.

– Не думай, что тебе всегда будет везти.

– Не будь столь самоуверенной.

– Просто я считаю, что сила для мужчины – еще не все.

Он опять рассмеялся, достал сигарету. Женщина поднесла ему зажигалку.

Табачный дым, повисший между ними, медленно рассеивался. В баре было достаточно светло, чтобы наблюдать за облачками дыма.

– По-моему, пора закругляться.

– И что?

– А то, что ты провожаешь меня домой. Это решено.

– Решено?

– Да. И ты снова будешь петь мне романсы, как восемь лет назад.

– Ах, женщины!

Она поднесла бокал к губам. Оставшуюся треть своего виски вылила мужчине. Он молча смотрел на нее.

– Я думаю, ты еще в порядке. Тебя развозит после двух.

– Ты права, любимая.

– Восемь лет – большой срок.

Не притронувшись к виски, он продолжал постукивать бокалом о мрамор.

За окном сияло солнце.

Мужчина сидел на диване, бездумно уставившись в стену. На нем были футболка с короткими рукавами и помятые домашние брюки. Ноги босые. Он достал сигарету и прикурил ее от настольной зажигалки. Выпустил несколько колец дыма. Из пепельницы подымался дымок. Очевидно, окурки в ней загорелись, и дым шел все сильнее.

Некоторое время он смотрел на пепельницу. Взгляд оставался все таким же отсутствующим. Дыма стало еще больше. Стеклянная пепельница была полна окурков.

Мужчина встал, поцокивая языком от досады. Вышел из комнаты, принес полстакана воды и вылил ее в пепельницу. Раздалось шипение. Вода наполнила пепельницу до краев; на поверхность всплыло несколько окурков.

– Интересно, – пробормотал он, доставая еще одну сигарету. – Они должны впитать воду и осесть на дно.

Сел на диван и уставился на пепельницу. Окурки на поверхности мало-помалу напитывались водой и опускались на дно, ударяясь друг о друга. Несколько секунд лицо мужчины выражало удовлетворение. Затем он перевел взгляд на стену и, казалось, глубоко задумался. Пепел падал на ковер, но мужчина не замечал этого. Окурки в пепельнице впитали всю влагу. Он загасил сигарету в самой середине.

– Немного воды – и никакого дыма, – произнес мужчина.

Он вроде бы не замечал, что разговаривает с собой вслух.

Поднялся и подошел к окну. Долго рассматривал бак для воды на крыше далекого здания.

На буфете возле дивана зазвонил телефон. Некоторое время мужчина смотрел на аппарат. Телефон прозвонил пять раз, и только тогда мужчина медленно подошел и снял трубку.

– Танака слушает, – произнес он.

Некоторое время молча стоял, положив руку на буфет. Поскреб указательным пальцем по поверхности, будто стирая грязь.

Потом сказал в трубку.

– Нет. – Палец замер. – Я слышу. Прекрати повторять одно и то же. Так дела не делают, понял? Если мы будем торопить события, они тоже засуетятся.

Он посмотрел в окно. Снаружи было светло. Расправил темно-синюю салфетку, на которой стоял телефон.

– Если что-то и случится, то не раньше вечера. Не паникуй.

Мужчина открыл стеклянную дверцу буфета, достал небольшие песочные часы и смотрел, как струится белый песок. Потом перевернул часы, не дождавшись, пока пересыплется все.

– Я там буду, но не смогу приехать сейчас, понял? Сначала я должен кое о чем позаботиться. Скорее всего я не выберусь до наступления темноты.

Он снова перевернул часы.

– Не надо мне этого говорить. – Мужчина отвел трубку от уха. – Полагаю, босса там нет? Наверняка он прячется где-то, и с ним охрана. Так что нет причины для беспокойства. Пятерых парней вполне достаточно.

Он постучал часами по буфету. Когда они ударялись о дверцу, песок переставал сыпаться, потом струился снова.

– Понятно. Понятно, – процедил мужчина и повесил трубку.

Немного постоял, рассматривая песочные часы.

Потом покачал головой и вышел из комнаты. Вернулся с белой корзиной, пересек комнату и вышел на балкон.

На балконе он начал развешивать выстиранное белье. Брал вещь за вещью, отжимал воду, встряхивал, расправляя складки, вешал на веревку и закреплял прищепками. Четыре футболки. Четверо трусов. Четыре полотенца. Несколько пар носков.

С балкона в комнату ворвался ветерок, и на столе зашелестела газета. Вернувшись с балкона с пустой корзиной в руках, мужчина закрыл дверь, и газета перестала шелестеть.

Он сел на диван. Будто закончив важное дело, достал сигарету и не спеша закурил. Корзина стояла у него в ногах.

Губы его шевелились, но мужчина не произнес ни слова. Он сидел не двигаясь, даже когда сигарета догорела. Лицо его было бесстрастно.

Взяв газету, он бегло просмотрел ее без всякого интереса, сложил вчетверо и положил на журнальную полку. Потом подтянул одну штанину и стал чесать икру. На ноге почти не было волос, и по сравнению с лицом и руками мужчины она казалась молочно-белой. Место, которое он чесал, покраснело, но он продолжал скрести его ногтями. Потом смазал слюной.

Взял еще сигарету, но закурил не сразу. Посмотрел на белье за окном, качавшееся на ветру.

Телефонный звонок.

– Танака слушает. – Он держал незажженную сигарету. – Меня предупреждали. Пожалуйста, не беспокойтесь, – лицо его скривилось, словно от боли, – все будет так, как мы захотим. Просто оставайтесь на месте, пожалуйста. Все будет отлично.

Он говорил, а лицо его искажала гримаса ярости. В глазах время от времени вспыхивала ненависть, которая не вязалась с вежливой речью.

– Сейчас нам лучше проявлять терпение и ждать развития событий. Если начнем первыми, это может сработать против нас. Я знаю, что делаю. Я не новичок.

Его пальцы переломили незажженную сигарету надвое.

– До сих пор вы позволяли мне действовать по собственному усмотрению, и в этой ситуации я сделаю для вас все, что смогу. В любом случае оставайтесь там и не волнуйтесь: все закончится хорошо.

Его пальцы терзали сигарету, табак и клочки белой бумаги сыпались на буфет.

– Я знаю. Я переговорю с ним. В любом случае оставайтесь на месте. С пятеркой парней вам ничего не грозит. Только они не должны никуда отлучаться.