— На самом деле, уже приготовил, — отзывается Тамару.

«Курьеры» заявляются во вторник ровно в час. Аомамэ, как велено, запирается в спальне и сидит там тихо, как мышка. Она слышит, как в замке входной двери поворачивается ключ, в квартиру кто-то заходит. Как выглядят те, кого Тамару называет «курьерами», одному богу известно. По шагам и прочим звукам Аомамэ догадывается, что их вроде бы двое, хотя ни один не произносит ни звука. «Курьеры» заносят в кухню несколько то ли ящиков, то ли мешков и в абсолютном молчании их распаковывают. Слышно, как они моют под краном еду, убирают ее в холодильник. Определенно, каждого четко проинструктировали, что и как делать, перед тем как прислать сюда. Они вскрывают коробки, разворачивают пакеты, собирают мусор в мешки. Поскольку Аомамэ не может выходить из дома, даже мусор выносить должен кто-нибудь за нее.

Они действуют быстро и слаженно. Без лишнего шума и топота. Вся работа занимает минут двадцать, а потом они сразу уходят. В замке поворачивается ключ, затем раздается условный звонок в дверь. На всякий случай Аомамэ выжидает еще пятнадцать минут, выходит из спальни, убеждается, что никого нет, и запирает входную дверь на засов.

Огромный холодильник теперь забит на неделю вперед. Причем на сей раз — не полуготовыми блюдами для быстрого разогрева в микроволновке, а здоровыми, свежими продуктами. Фрукты и овощи. Рыба и мясо. Тофу морская капуста, натто[3]. Молоко, сыр, апельсиновый сок. Десяток яиц. Чтобы заранее избавить Аомамэ от лишнего мусора, магазинные упаковки сняты, и все продукты бережно обернуты виниловой пленкой. Похоже, «курьеры» прекрасно разбираются в том, какую еду Аомамэ предпочитает каждый день. Но откуда им это известно?

У окна стоит велотренажер. Уже собран. Небольшой, но очень классный. На дисплее можно отслеживать общий пробег в километрах, количество потраченной энергии, число оборотов колеса в минуту и пульс. Рядом с тренажером — похожий на небольшую скамейку снаряд для растяжки мышц живота, спины и плеч. С помощью нехитрого инструмента (прилагается) его легко собирать в разных конфигурациях. Делать это Аомамэ умеет отлично. Модель у снаряда новейшая, конструкция простая, но очень эффективная. С этой парочкой агрегатов Аомамэ добьется лучшей растяжки, какую только можно придумать.

На полу рядом — и софтбольная бита в чехле. Аомамэ снимает чехол, перехватывает биту поудобнее, делает несколько ударов в пространстве. Новенькая серебристая бита, поблескивая, рассекает воздух с резким свистом. Ее тяжесть успокаивает Аомамэ, напоминая о годах юности, проведенных вместе с Тамаки.

На столе Аомамэ видит стопку книг: «В поисках утраченного времени» Пруста. Томики не новые, хотя и незаметно, чтобы их читали. Всего пять штук[4]. Аомамэ берет один, перелистывает. Рядом на стол выложено несколько журналов — еженедельных и ежемесячных. И пять новеньких, нераспечатанных видеокассет. Кто выбирал их — неизвестно, однако ни одного фильма она не видела. Ходить в кино она не привыкла и никогда не смущалась, что какой-либо картины до сих пор не смотрела.

В большом пакете из универмага — три свитера: толстый, средний и тонкий. Две рубашки из теплой фланели, четыре футболки с длинным рукавом. Все одноцветное, простого покроя. По размеру подходит идеально. Плюс шерстяные носки и колготки. Если торчать здесь до конца декабря, наверняка пригодятся. Подготовка — выше всяких похвал. Аомамэ несет одежду в спальню, что-то раскладывает по полкам в шкафу, что-то развешивает на плечики. Затем идет в спальню, наливает себе кофе — и тут звонит телефон. Три звонка, пауза — и трезвонит дальше.

— Всё доставили? — сразу уточняет Тамару.

— Да, спасибо. Кажется, все, что нужно. И тренажеры в самый раз. Остается только читать Пруста.

— Если мы что-то упустили — сообщай, не стесняйся.

— Ладно, — отвечает Аомамэ. — Хотя понять, что упущено, будет непросто.

Тамару слегка откашливается:

— Возможно, я скажу лишнее. Но если не возражаешь, хочу тебя кое о чем предупредить.

— Да, конечно. О чем угодно.

— Долго находиться в запертом тесном пространстве, ни с кем не общаясь, на самом деле куда тяжелее, чем кажется поначалу. Даже самые терпеливые рано или поздно взвоют. Особенно если при этом они прячутся от тех, кто за ними охотится.

— До сих пор я долго жила в пространстве куда теснее, чем здесь.

— Возможно, в этом твое преимущество, — замечает Тамару. — Но все равно следи за собой. От долгого напряжения нервная система человека незаметно для него самого превращается в тряпку. А нервы, которые однажды превратились в тряпку, восстанавливаются с большим трудом.

— Постараюсь следить за собой, — обещает Аомамэ.

— Я уже говорил, по натуре ты человек осторожный, практичный и выносливый. И силы свои не переоцениваешь. Но даже самые осторожные люди начинают делать ошибки, если перестают за собой следить. Одиночество — кислота, которая разъедает человека изнутри.

— Мне кажется, я не одинока, — заявляет Аомамэ. Наполовину собеседнику, наполовину себе самой. — Одиночка — возможно. Но не одинока.

В трубке замолкают. Видимо, пытаются разделить категории «одиночка» и «одинокий».

— В любом случае, теперь буду еще осторожней, — говорит Аомамэ. — Спасибо за совет.

— Я хочу, чтобы ты понимала одно, — добавляет Тамару. — Мы со своей стороны сделаем все, чтобы тебе помочь. Но если у тебя вдруг возникнут непредвиденные обстоятельства — уж не знаю какие, — не исключено, что справляться с ними тебе придется самой. Как бы я ни торопился, рискую элементарно не успеть. Или даже вообще не смогу тебя вытащить. Скажем, если сталкиваться с этими обстоятельствами для нас будет слишком нежелательно.

— Прекрасно вас понимаю. Остаться здесь — мое решение, и я постараюсь защититься своими силами. Металлической битой и вашим подарком.

— Этот мир жесток…

— Там, где есть желания, готовься к испытаниям, — отвечает Аомамэ.

Тамару снова молчит, затем продолжает:

— А ты слышала об испытании, которое выпало сыщику тайной полиции в России эпохи Сталина?

— Нет.

— Его посадили в квадратную комнату, где был один лишь маленький деревянный стул. И приказали: «Заставь этот стул во всем признаться и составь протокол. Пока не сделаешь, из комнаты — ни ногой».

— Прямо сюр какой-то.

— Да нет, никакого сюра. Очень реальная история, от начала и до конца. Сталин создал жутко параноидальную систему, с помощью которой загнал в могилу десять миллионов человек, своих же соотечественников. И это — совершенно реальный мир, в котором мы живем до сих пор. Постарайся никогда это не забывать.