– Так что там в пятницу? – спросил Макмертри, когда тот прикрыл дверь.

К Хикоку и Джексону Том всегда испытывал симпатию, с Ламбертом история была противоположная. Карие глаза, гнусавый голос – что-то здесь было не по душе. Работа в суде, потом сорок лет учебных слушаний в университете – так что Том умел разбираться в людях. И если Дон из Элбы – человек открытый и естественный, эдакое дитя природы, то Ричард Ламберт – весь неискренний, наигранный, ненатуральный, как поле с искусственным газоном на стадионе. Кроме всего прочего, за полтора года после прихода Ламберта четверо давних коллег либо ушли сами, либо их отправили на пенсию. Декан явно хотел обновить факультет, влить свежую кровь и умел избавляться от людей, которые не вписывались в его замыслы.

– Том, совет директоров в пятницу хочет с вами кое-что обсудить, – сказал декан, глядя не на него, а в окно. Он помолчал. – Во-первых, случай на юридическом чемпионате.

Том уставился на начальника. Этого можно было ожидать.

– Прошло девять месяцев, Дик. Совету директоров больше делать нечего? Сколько можно хлестать мертвую лошадь? Это вышло случайно, люди погорячились. Никто в этом не виноват.

– Знаю… – Декан снова помолчал, глядя в пол. – Знаю, что вы искренне так думаете, но вы дотронулись до этого парня. По своей инициативе. Из видео это ясно следует. И это видео висит на YouTube, под заголовком: «Профессор из Алабамы нападает на студента и получает сдачи». Там, кажется, число просмотров за пятьдесят тысяч перевалило.

Том покосился на декана.

– Нападает?

– Так там написано. И люди это смотрят, Том. Складываются мнения, и они не в пользу нашей школы. Вот что… – Декан Ламберт сел и подтолкнул через стол листок бумаги. – Совет составил извинение, которое вы должны подписать. Это мы отдадим прессе. Подпишите – и все. Хорошо?

Макмертри пробежал глазами текст. Он целиком признавал вину за случившееся и извинялся за то, что «неправильно оценил ситуацию» и «неподобающим образом коснулся Рика Дрейка».

– Дик, если школе нужно, чтобы я извинился, позвольте мне написать извинение самому. Это чересчур. Я очень сожалею о перебранке с Риком, но не думаю, что действовал неподобающе, когда схватил его за руку.

Декан скрестил руки на груди.

– Мы хотим, чтобы вы это подписали, Том. К тому же… это не все.

– Что еще?

– Есть жалобы на «Доказательства по Макмертри». Многим студентам кажется, что читать это очень трудно. Студенты давно назвали эту книгу Библией, но теперь я слышу: она похожа на Библию тем, что она такая же длинная и сквозь нее невозможно продраться. Совет хочет знать, можно ли ее сделать более удобоваримой для пользователя.

Том ничего не ответил, просто сверлил шефа взглядом.

– И больше не надо выгонять студентов из аудитории, Том. Про сегодняшнюю историю с Джонатоном Тинселом мне известно. Поскольку про видео с Дрейком в YouTube помнят, вы просто не можете себе такое позволить.

– Он пришел на занятие не готовым, – возразил Том. – Я всегда так со студентами поступаю. Иначе они после выпуска придут не готовыми в суд.

– Том, так не пойдет. Мир изменился. Кому-то это может показаться оскорбительным.

– Оскорбительным? Вы хотите…

– Том, совет директоров обеспокоен тем, что вы можете…

Декан замолчал, разглядывая ковер.

– Могу что? – спросил Макмертри. Лицо его горело.

Декан поднял глаза.

– Помните случаи с Вуди Хейсом и Бобби Найтом? Сегодня вы схватили парня за руку, а что будет завтра?

Том скрестил руки на груди и с прищуром посмотрел на декана.

– Это чушь, Дик, и вы прекрасно это знаете. Я работаю здесь сорок лет и ни разу не ударил студента. Я всегда действовал на благо нашего университета.

Несколько секунд декан молчал. Потом медленно поднялся и подошел к двери. Прежде чем закрыть ее за собой, сунул голову в проем.

– Времена меняются, Том. Надо меняться вместе с ними. – После паузы он добавил: – До пятницы.

Макмертри приехал домой в половине восьмого. Разъяренный, он вышел из здания юридической школы, быстро перекусил, потом отправился на первую в семестре встречу со своей юридической командой. Декан здорово испортил ему настроение, но тут ничего не поделаешь. Как ни крути, Ламберт – босс. Значит, надо идти на совет директоров, а там будь что будет. За последние два года состав совета заметно изменился, но в нем еще есть люди, которые знают Тома не меньше двадцати лет. Сомнительно, что против него настроено именно большинство. «Но что декан хочет меня вытурить – это факт», – подумал Макмертри, вспомнив своих четырех павших коллег.

Он достал из холодильника бутылку пива и вошел в кабинет – там на кушетке растянулся Массо. Мощного белого английского бульдога, килограмм на двадцать пять, Джонни Массо Макмертри, едва ли стоит оставлять одного в кабинете: слюнявый, много шерсти. Можно ли позволять ему валяться на кушетке? Но Джули нет, а Тому, если честно, на шерсть и слюни плевать.

– Как дела, парень?

Услышав голос хозяина, Массо в мгновение ока слетел с кушетки и, возбужденный, едва не сшиб его с ног. Дрожа от нетерпения, Массо лизнул Тома в сухие губы и издал какой-то горловой звук, от которого сотрясся весь дом. Том почесал его за ушами, несколько раз погладил, Массо заерзал на задних лапах, и Том понял.

– Парень хочет прогуляться?

За кушеткой находилось раздвижное окно, оно выходило на крылечко, а дальше – обнесенный забором задний двор. Том обошел кушетку, Массо за ним по пятам. Том открыл двери – и бульдог вырвался на свободу с оглушительным лаем, объявляя о своем появлении всем мелким тварям и прочей живности, которые осмелились ступить на задний двор – собственность Массо Макмертри. Хозяин уселся в одно из двух кресел-качалок на крылечке и смотрел, как носится по двору его пес. Он отхлебнул пива, и взгляд его остановился на среднем пальце левой руки. Он до сих пор носил обручальное кольцо, которое когда-то надела ему Джули – через месяц будет сорок пять лет. Том провел по кольцу большим пальцем и прикрыл глаза.

Со дня смерти Джули прошло почти три года. В субботу утром, три января тому назад, после долгой прогулки они вместе принимали душ, и Джули попросила его пощупать ее правую грудь. Том пошутил – мол, секса захотелось, – но потом понял, что она говорит серьезно. Потрогал грудь – опухоль была очевидной. Визит к врачу, череда анализов, и Джули поставили диагноз – рак груди. Два месяца она лечилась – лекарства, облучения, все, что положено. Но 17 апреля 2007 года, в 15.42, ярким солнечным днем Джули Макмертри не стало.

Том никогда не забудет, не сможет забыть эту минуту. Он держал жену за руку. Он не плакал, не кричал – по крайней мере, тогда. Он наклонился над Джули, прошептал ей в ухо «Я тебя люблю», легонько прикрыл ей глаза и вышел из комнаты – сообщить сыну.