Анастейша снова кивнула, запоминая детали:

— Как я объясню твое вмешательство?

— Ты скажешь, что я твой давний знакомый и партнер доктора Балдуччи. Ты скажешь правду о том, что Антонио оперировал вас обоих, но спас только тебя.

У нее закружилась голова. Ей придется врать всю оставшуюся жизнь. Ни родители, ни Кэти не узнают правду о гибели Алекса.

Иван продолжал:

— Вообще, я советую тебе говорить как можно меньше. Для начала позволь мне самому объясниться с твоей семьей.

Она была ему благодарна.

— Я бы тоже этого хотела. Твои слова никто не будет оспаривать.

— Если кто-то в чем-то засомневается или какая-либо организация начнет расследование, все ниточки приведут к различным правительственным учреждениям, деятельность которых не оспаривается. Я постарался сделать так, чтобы никто не обнаружил, на какое правительственное учреждение вы с Алексом работали.

Анастейша в изумлении покачала головой:

— Как? Как ты это сделал?

— Я занимаюсь мониторингом, контролем и поиском информации. Никто не узнает правду, и ты будешь полностью защищена. — Он наклонился к ней, и ее окутало тепло его тела. — Кроме того, об Алексе будут вспоминать с уважением, все результаты его исследований широко опубликуют. Его разработки получат признание и одобрение. Его семье оплатят как моральный, так и финансовый ущерб.

Анастейшу почти одолело желание уткнуться лицом ему в грудь и разрыдаться. Ей хотелось насытиться его силой. Ее остановили только усталость и страх перед предстоящей встречей с семьей.

Кроме того, она должна соблюдать требования Ивана. Этот человек, которого она когда-то любила, обидел ее в прошлом, но помогает ей сейчас, ничего не объясняя.

— Никто, кроме тебя, не позаботится о наследии Алекса, — сказала она.

Глаза Ивана снова потемнели, то ли от упоминания о друге, то ли из-за ее благодарности.

Прежде чем он успел ответить, она спросила:

— Когда мы приземлимся?

Он быстро взглянул на телефон:

— Через два часа.

Анастейша откинулась спинку сиденья и накрылась одеялом.

— Тогда я еще посплю.

Иван помог ей отрегулировать кресло.

— Отдыхай.

Иван смотрел на спящую Анастейшу и понимал, что, вероятно, делает это в последний раз. У него стало тяжело на душе.

Они приземлились час назад, но он не смог заставить себя разбудить ее. Он согласился отвезти ее домой только для того, чтобы побыть с ней подольше.

Антонио прав. Иван не имел права мешать ей встретиться с людьми, которых она любила и которые поддерживали ее всю жизнь. Ей необходимо воссоединиться с семьей, похоронить брата и дать своим родственникам возможность погоревать и проститься с Алексом.

Иван не мог позволить ей в одиночку разговаривать со своими убитыми горем родственниками. Он хотел присутствовать на похоронах Алекса. Отвращение к тому, что придется увидеться с собственной семьей, уступило желанию защитить Анастейшу и почтить память Алекса.

Пора ее будить. Для них обоих настало время погружаться в кошмар наяву.

* * *

Два часа спустя Иван стоял за спиной Анастейши на пороге дома, в котором Алекс жил с женой и двумя детьми.

Пока они ждали, когда откроется дверь, Анастейша покачнулась, и Иван сжал ее дрожащую руку, давая понять, что он рядом.

Но в следующий момент Ивану захотелось, чтобы кто-нибудь поддержал его.

Женщина, открывшая дверь, улыбнулась. Хотя ей было двадцать восемь лет, Иван мгновенно узнал свою младшую сестру. Ее улыбка сразу стала напряженной, когда она увидела Анастейшу без Алекса, но рядом с высоким незнакомцем.

Сказать, что следующий час был ужасным, значит не сказать ничего.

Сначала Анастейша, запинаясь, познакомила Ивана со своей лучшей подругой и невесткой. Потом Екатерина — Кэти — стала задавать вопросы, и Анастейша отвечала ей согласно придуманному им сценарию.

Потом начался кошмар. Иван был вынужден наблюдать за тем, как его родной человек терзается горем. Увидев сестру впервые после стольких лет, он вспомнил о том, как сильно он любил ее с того самого момента, как мать сказала ему, что снова беременна. Хотя русская девочка превратилась в настоящую американку, для Ивана она по-прежнему была малышкой Катей.

Он не предполагал, что может чувствовать себя еще хуже, но тут приехали его родители.

Увидев мужчину и женщину, которых он когда-то любил и боготворил, Иван едва не потерял самообладание.

Почти тридцать лет с тех пор, как обнаружил, как они с ним поступили, Иван размышлял, что почувствует, когда снова их увидит. Он придумал тысячу сценариев. И полагал, что выдержит любой удар.

Но он ошибался.

После отчаянных попыток успокоить свою дочь они сосредоточились на Иване. Они смотрели на него так, словно узнали его.

Но узнать его они не могли. Он был совсем не похож на того двенадцатилетнего мальчика, которого они продали в обмен на свою свободу. Прежним остался только цвет его глаз. И потом, они вряд ли ищут в нем сходство со своим старшим сыном, ведь они наверняка думают, что он давно мертв.

Большинство мальчиков, отобранных Организацией, не выдержали жестокого обучения. Из тех, кто выжил, больше половины погибли при выполнении задания. И потом, мальчик, которым запомнили его родители, не пережил бы те жуткие годы в Организации.

Иван думал, что разозлится, но он чувствовал только опустошение. Он испытывал к ним жалость. Они постарели и выглядели такими хрупкими в своем горе.

Вне всякого сомнения, они любили Алекса, как сына. Вместо того чтобы обидеться, Иван проникся к ним сочувствием.

Тяжелое испытание продолжалось и на следующий день. Словно догадываясь о возможностях Ивана, ему позволили организовать похороны друга. После все вернулись в дом Алекса, и родители Алекса и Кэти еще сильнее погрузились в отчаяние. Единственной, кто уже осознал потерю, была Анастейша, поэтому она поддерживала членов семьи, как могла.

И вот теперь Иван стоял в углу раздражающе солнечной гостиной, наблюдая за теми, кто любил Алекса.

К Ивану обратилась его мать. Ее глаза опухли от слез.

— Мистер Константинов? Ана рассказала нам обо всем, что вы сделали для нее и Алекса. Мы хотели бы поблагодарить вас, хотя нашу благодарность невозможно выразить словами.

— Но мы благодарим вас от имени нашей семьи, — произнес отец Ивана. Он уже не походил на импозантного мужчину, которым когда-то был. Сейчас он казался меньше ростом, слабее и беспомощнее. — Спасибо, сынок.

Однажды осколки бомбы едва не разорвали ногу Ивана. Теперь слово «сынок» от родного отца ударило его с гораздо большей силой.