Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это у вас всю ночь грохотала музыка? – полюбопытствовала Лионелла.
– А как насчет фейерверка? – Тихвин улыбнулся. – Неужто не заметили?
– Было красиво.
– Не только же вам, москвичам…
– У-у-у… Нам до вас далеко.
– Хватит любезничать! – Комиссаров оглядел присутствующих и остановил свой взгляд на Пилютике: – Дай мне слово, что завтра генератор будет исправен.
– Помилуйте, Виктор Карлович! Сие от меня не зависит.
– Тогда пригони из Москвы новый.
– На это нужны деньги. Но где же их взять?
– Мне плевать! Бери где хочешь, но чтобы завтра сцена была доснята.
– Без Бирюковой? – провокационно заметил Пилютик, чтобы получить хоть какую-то сатисфакцию.
– Не выводи меня из себя! – взорвался Комиссаров.
– Сделаю что смогу, – с готовностью пообещал Пилютик.
Зыркнув на помощника, Комиссаров спросил следователя:
– Моя помощь нужна?
– Надо поговорить. – Лосев покосился на Лионеллу, и она поняла, что речь пойдет о ней.
– Ну хорошо, – Комиссаров придвинул к столу стул и сел. – После разговора я бы предпочел вернуться в дом к моему товарищу.
– Нам выйти? – спросил Тихвин.
Лосев кивнул.
– И гражданку Баландовскую с собой прихватите, пожалуйста.
– С удовольствием. – Тихвин галантно посторонился, уступая дорогу к выходу. – Прошу вас.
– Благодарю. – Лионелла вышла из комнаты, но потом снова заглянула туда и с назиданием сказала Лосеву: – О присутствующих не говорят в третьем лице. По крайней мере, так делают приличные люди. Впрочем, вас к таковым я не отношу. – Она захлопнула дверь, оставляя за собой последнее слово.
– У вас сложный характер, – сказал Тихвин, но в его голосе звучало одобрение.
– Этот Лосев – типичный неандерталец.
– Только не скажите это ему в лицо.
– И что меня остановит? – холодно спросила Лионелла и, разгладив ладонями блузку, вздохнула: – Курить хочу.
– Сигареты предложить не могу.
– Не курите?
– Нет, не курю.
– Простите за банальность, детская присказка – кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет.
– В свое оправдание замечу: алкоголь в моей жизни присутствует, – улыбнулся Тихвин.
– В таком случае здоровеньким точно не помрете, – заметила Лионелла и направилась в свою комнату, нашла сигарету, вставила в мундштук и закурила.
За ее спиной раздался голос Тихвина:
– Красиво…
– О чем это вы? – Лионелла обернулась на голос.
– Прошу прощения, но здесь было открыто. – Он остановился в дверях.
– Проходите, – пригласила она.
– Курите красиво. Очень по-женски. Я бы сказал: изысканно.
– Чем все это закончится?.. – вздохнула Лионелла и подошла к окну.
Тихвин тоже подошел и облокотился на подоконник:
– Боитесь?
– Как не бояться? Я обронила в лесу перчатку, и Лосев решил, что я причастна к убийству.
Тихвин склонил голову на плечо, чтобы лучше видеть ее лицо:
– Если пожелаете, я решу эту проблему.
– Как? – медленно выпустив дым, Лионелла прикрыла веки.
– Пойду и заберу у него перчатку.
– Что за вздор! – возмутилась Лионелла. – Так он вам и отдал! Это – улика.
– Отдаст, – пообещал Тихвин и мягким шагом направился к двери:
– Стойте! – крикнула Лионелла. – Не втягивайте меня в эту историю.
Он обернулся:
– Но вы уже в ней.
– Пусть все идет своим чередом.
– Глупо, – сказал Тихвин и вернулся обратно.
– Мне нечего бояться. Я ни в чем не виновата. – Лионелла оценивающе смерила его взглядом. – Чего это вы разгусарились? Рассчитываете произвести впечатление?
Тихвин уверенно кивнул:
– Рассчитываю.
– Зря. – Она потушила сигарету и закончила мысль: – Вы не в моем вкусе.
В течение дня Лионелла несколько раз звонила мужу, но его телефон был вне зоны доступа. Вероятно, Лев был еще в самолете. К ужину она решилась выйти из комнаты. Есть не хотелось, но сидеть взаперти, как будто она действительно виновата в смерти Бирюковой, было гадко.
Как выяснилось, «взаперти» сидела не только она: зал столовой оказался наполовину пустым.
Заметив Максима Стрешнева, Лионелла подсела к нему:
– Как дела?
– Честно? – Он спрятал глаза.
– Естественно, – манерно проговорила она с отчаянным куражом, который бывает только тогда, когда совсем безнадежно.
– У меня такое чувство, словно я предал тебя.
– Сильно сказано. – Лионелла облокотилась на стол, ловя его взгляд.
– Сегодня утром в разговоре с Лосевым я проговорился о твоей вечерней прогулке.
– И что в этом такого? Я сама ему об этом сказала.
– Ты не видела его лица! Мне показалось, что в тот момент он все для себя решил.
– Я это почувствовала.
– И все из-за меня… – Максим поднял глаза и пожал ее руку.
В ответ Лионелла с благодарностью улыбнулась:
– Ни в чем себя не вини. Если ты не знаешь, неподалеку от повешенной Бирюковой нашли мою перчатку.
– Я уже слышал…
– Плохие новости разносятся быстрее хороших. Но я теперь думаю, что вчера в лесу могла встретить убийцу.
Их разговор прервал бесцеремонный оклик:
– Баландовская!
Оглянувшись, Лионелла заметила Лосева, который шел к их столу от двери.
– В чем дело? – спросила она.
– Прошу не покидать пансионат до тех пор, пока не получите специального разрешения.
– Что за бред? – Она встала со стула. – Кто распорядился?
– Я!
– Плевать я хотела на ваши распоряжения! Вы для меня никто. К тому же завтра продолжится съемка.
– Завтра и поговорим!
Разговор шел на повышенных тонах, и окружающие слышали каждое слово. Стрешнев поспешил вмешаться.
– Сбавь обороты, – сердито сказал он следователю.
– Сиди и не рыпайся. Смотри, как бы тебя не примотали к этому делу.
– Ты! – Максим вскочил и ринулся на Лосева, Лионелла вовремя перехватила его.
– Все! Все! Успокойся!