дело. Сибирскую язву можно лечить антибиотиками.

– В последнее время рицин стал предпочтительным ядом. Его используют для единичных убийств. Сибирская язва может заразить всех.

– Для убийств, – повторил я. – И девушка сказала Арании отдать его мне?

– Она сказала «боссу».

– Пусть Гаррет отнесет улики на второй уровень, где мы ведем все дела Спарроу, – и сделай все, что нужно, чтобы проверить содержимое и быть чертовски уверенным, что это не затронет обитателей башни.

– Он уже на пути сюда.

– С Аранией и Мэдлин? – спросил я.

Ранее я получил текстовое сообщение от жены, но еще не ответил. Если она выживет, что бы ни было в конверте, то ответит своей задницей за свою неосторожность.

– Да, они примерно в двадцати минутах езды. Пробки.

– В Чикаго сейчас лето. «Кабс1» играет во второй половине дня, а у «Уайт Сокс2» – поздняя игра. Светит гребаное солнце. Все вышли.

Я задумался над этим.

– Все, кроме нас. У меня еще две личные встречи, и я буду дома. Я хочу, чтобы все были в башне. Где остальные?

– Патрик разбирается с капо. Он тесно сотрудничает с Кристианом, Ромео и несколькими высокопоставленными людьми в поисках любых признаков дезертирства. Что-то из этого дерьма похоже на то, как Хиллман пытался восстановить организацию МакФаддена.

У меня зачесался нос, когда я вспомнил кровавую бойню в нашей организации, а также в братве Иванова. Стиснув зубы, я сказал:

– На этот раз дело не зайдет так далеко. Если старик думает, что выйдет из тюрьмы и вернет себе трон, он бредит. Слабоумие или болезнь Альцгеймера. Черт, этого не произойдет. К тому же федералы набросятся на него при первом же его шаге. Чикаго не нужен беспорядок. Что насчет Мейсона?

– Он на верфи. Проверяет, нет ли других визитных карточек. С резервным копированием дистрибутива в порту это все равно, что искать гребаную иголку в стоге сена, где ее может и не быть.

Я поднял глаза, когда моя помощница Стефани выглянула из-за угла. Я тихо проговорил в трубку:

– Я в гребаном коридоре. Мне нужно вернуться на встречу. Во-первых, убедись, что никто не заразился и не пострадал. Во-вторых, найди девушку. И, наконец, что насчет Лорел?

– Все еще в институте. Ее лаборатории защищены, отрезаны от клиентов. Она в безопасности.

– Мне все равно. Я хочу, чтобы она была дома.

– Я отправлю ей сообщение.

Отключив связь, я глубоко вздохнул и кивнул Стефани.

– Еще один звонок. Я сейчас приду.

Она выпрямилась во весь рост и изобразила на лице понимание.

– Мистер Райс просил меня напомнить вам, что взимает почасовую оплату.

Я вздохнул. Мистер Райс был мелким адвокатом в крупной фирме, пытавшимся сделать себе имя. Если бы он хотел прославиться в Чикаго, он бы более тщательно подбирал выражения.

– Дай ему знать, что я всё понял.

Стефани кивнула и направилась в конференц-зал. Адвокаты были здесь, чтобы обсудить возможное условно-досрочное освобождение экс-сенатора МакФаддена. За столом сидели юристы «Спарроу Энтерпрайзиз», адвокаты, занимавшиеся организацией Спарроу, и несколько человек, представлявших интересы МакФаддена. Райс был новичком в команде МакФаддена. Досрочное освобождение МакФаддена будет хорошо смотреться в его резюме. «Вывел меня из себя» могло бы быть ненаписанной эпитафией на его надгробии.

После ухода Стефани я позвонил Арании.

– Какого хрена? – зарычал я.

– Привет. – Ее тон был наигранно приятным. – Я в машине с Гарретом и Мэдлин.

Я отрегулировал громкость.

– Скажи мне, что ты в безопасности.

– Я чувствую себя прекрасно, Стерлинг. Мы не знаем, есть ли в конверте что-то опасное.

Я стиснул зубы до боли.

– И мы не знаем, было ли оно безопасным. Как, черт возьми, кто-то добрался до тебя?

– Я не знаю. Мейсон должен связаться с командой безопасности института, чтобы узнать, что произошло. Я думаю, в данный момент он занят.

Мы все чертовски заняты.

Я не сказал этого.

– Рид проверяет записи с камер наблюдения, – сказал я. – Мейсон приступит к работе позже.

– Разве Рид не ждет конверта?

– Солнышко, ты же знаешь, что у Рида обычно дюжина дел одновременно.

Она усмехнулась.

– В световую часть дня.

– У тебя был вопрос? – спросил я, позволив звуку ее голоса успокоить меня.

Вот что делала Арания, она была моим рулём.

Нет, моим компасом. Гребаный мир мог взрываться вокруг, а она показала мне мой север, мое направление и мою цель.

– Вопрос? – спросила она. – А, да. Неважно. Речь шла о том, чтобы отвезти детей на озеро Мичиган. Могу предположить, что ответ будет отрицательным.

Я понизил голос.

– Можешь ли ты также предположить, что произойдет, когда мы останемся одни?

– Из-за того, что я сейчас не одна, то могу предположить только в своем воображении.

– Да, мое воображение рисует твою сексуальную задницу ярко-красной.

– Конечно, мы можем это обсудить.

– Мою ладонь уже покалывает, солнышко.

– Ладно, Стерлинг, увидимся дома.

– Чертовски верно.

Закрыв глаза, я попросил какую-нибудь из существующих высших сил, чтобы моя жена и все, кого мы любили, были в безопасности. Сначала тела в контейнерах, а теперь это сообщение от курьера, которого мы не знали и не могли опознать.

Может, как глава Спарроу, я был параноиком. Меня это устраивало, если паранойя означала безопасность Арании, Голди, Мэдлин и всех остальных.

Они были гребаной ахиллесовой пятой.

Я знал это еще до того, как заявил права на Аранию, до того, как выросла наша дружная семья. С каждым добавлением, начиная с Лорны, клан Спарроу становился все более уязвимым. Мы все носили мишени на спинах, особенно когда вот-вот вернется призрак из прошлого.

Призрак, который должен гнить в тюрьме за совершенные им преступления.

Опустив телефон в нагрудный карман пиджака, я отогнал мысли о сибирской язве и рицине и сосредоточился на МакФаддене и на том, что его потенциальное освобождение будет означать для Спарроу и для Чикаго.

Я открыл дверь в конференц-зал.

– Дамы и господа, я задержался по важному поводу. А теперь вернемся к нашим обсуждениям. Скажите мне еще раз, когда состоится заседание комиссии по условно-досрочному освобождению.

Тим Райс сделал вид, что смотрит на часы.

Его дни были сочтены, и число этих дней снижалось с каждой секундой быстрее, чем столбик термометра в Чикаго зимой.

– Комиссия по условно-досрочному освобождению, – повторил я.

–