– Хорошо, я понял тебя. – Голос Кестутиса прозвучал холодно и отстраненно.

Внутри у Руты все сжалось, но ведь она поступила правильно?

Охотник ушел и, резко хлопнув дверью, впустил в дом осенний воздух. Рута разочарованно вздохнула. Олененок приносила в ее дом много радости, но у всего есть цена. Она задумчиво принялась за зелень для супа.

– Рута, кто это был? – Острое лицо олененка так внезапно возникло перед ней, что она вздрогнула.

– О… один мой знакомый.

– А во что вы с ним играли? – Олененок склонила голову. – Он проиграл, да, такой недовольный ушел?

– Можно и так сказать. – Рута потрепала ее по волосам. – А теперь пора есть, суп уже готов.

– Суп? – Олененок села за стол и закусила губу. – Ну хорошо.

Рута удивилась: обычно ее было не так просто уговорить съесть горячее, она стремилась как можно скорее добраться до хлеба или сладкого. Но наблюдать за такими изменениями было приятно.

– Тут много моркови, как ты любишь.

Рута обернулась с тарелкой в руках. Олененок сидела все в той же позе и совершенно честными глазами смотрела прямо на нее. Выдавали ее только лиловые от черничной начинки губы. Рута прищурилась.

– Знаешь, я подумала, что сегодня не буду угощать тебя пирогом. Тебе едва ли понравится.

– Нет, понравится, я очень люблю чернику! – Олененок подалась вперед, защищая свое право на сладкое.

– Но откуда ты знаешь, что он с черникой?

Олененок замерла и растерянно пробежалась взглядом по комнате. Она пыталась придумать ответ – Рута видела это по небольшой складке над правой бровью, которая всегда появлялась, когда девушка серьезно задумывалась и хмурилась.

– Можешь даже не стараться, я вижу твои губы, сладкоежка. И если ты не хочешь, чтобы в этом доме больше никогда не было пирогов, – ешь суп. И не пытайся меня обманывать.

Олененок недовольно промычала что-то и уткнулась в тарелку.

Рута не сердилась на нее, никогда не сердилась. Олененок могла быть наивной, капризной или упрямой, но ее искренность и непосредственность сполна покрывали это. Она дулась иногда, но стоило новой идее захватить ее сознание, как она забывала обо всех обидах.

После обеда Олененок отпросилась погулять. Рута не без опаски отпускала ее, но и держать взаперти не могла. Она любила бегать, а любые попытки ограничивать ее приводили к разгрому в доме. Она исследовала все вокруг: проверяла, вмещается ли она в сундуки, изучала погреб, пересматривала книжные полки и шкафы и никогда не возвращала вещи на места.

Рута села в большое кресло и убрала со лба прилипшие пряди. Порой она думала о том, что хорошо было бы иметь помощницу, вместе они бы скорее справлялись с делами, да и в доме всегда ждали бы затопленная печь и готовый обед. Но вместо этого у нее появилась Олененок, и забот стало только больше.

Впрочем, это ее не расстраивало. В конце осени, когда лес уже не требовал так много внимания, у Руты появлялось свободное время. Обычно она плела корзины на продажу. Этому ее научила жена бывшего лесника. Долгая и кропотливая, работа приносила доход и не давала заскучать.

В этом году Рута уже успела набрать ивовых прутьев, но с Олененком никак не могла добраться до них. Приближалась зима, а у Олененка совсем не было теплой одежды, и если жилет и пару рукавиц Рута легко могла связать ей сама, то достать сапоги оказалось непросто.

Рута умела снимать мерки, но не могла прийти к сапожнику с таким заказом. То, что она живет одна, ни для кого не было секретом, и внезапная просьба вызвала бы волну слухов. Рута глубоко задумалась. Сейчас ей бы пригодилась помощь, но она не знала ни одного человека, которому решилась бы доверить свою тайну.

Теплое кресло уютно обнимало, за окном смеркалось, и ей все труднее становилось следить за петлями на спицах. Она на мгновение прикрыла веки и очнулась уже от порыва холодного ветра. На пороге стояла Олененок: щеки и кисти покраснели, а наспех сделанная коса растрепалась.

Олененок часто дышала и растирала замерзшие ладони, но стоило ей заметить Руту, как она тут же пошла к ней и беззастенчиво устроилась на коленях.

– Ты почитаешь мне? – с надеждой посмотрела она на Руту.

– Нет, не сейчас.

– Ты сердишься?

– Я не могу на тебя сердиться, когда ты сидишь у меня на коленях. – Рута обняла ее и коснулась губами макушки. – Но сейчас у меня есть дела, а ты можешь почитать и сама.

– Я не умею!

– Умеешь. – Рута осторожно столкнула Олененка с колен и поднялась.

Прежде Олененок действительно не умела читать, но Рута потратила не один час для того, чтобы медленно и не без ошибок, но все-таки Олененок научилась продираться сквозь строчки книг. Истории захватывали ее, и Рута точно знала, что она не бросит начатую.

Олененок фыркнула и, взяв книгу, устроилась с ней в постели. Рута видела, как она морщит нос, хмурится и снова и снова вглядывается в страницу. От этого ей одновременно хотелось улыбаться, плакать и говорить что-то нежное. Все внутри расцветало, и Рута могла бы сравнить это с влюбленностью, но, даже будучи влюбленной, она не чувствовала себя так уютно. Будто она вернулась домой после долгой разлуки.

Пока Олененок затихла над книгой, Рута взялась за плетение корзины. Тонкие и гибкие, прутья покалывали пальцы, но покорно складывались в узор. Самым важным в корзине было крепкое дно, и лесничая старательно выбирала для него подходящие ветки.

– Смотри, однажды я и тебя научу.

Рута закончила ровный круг и повернулась, но Олененок не отозвалась. Она лежала среди подушек, на которых пыталась устроиться во время чтения, и тихо посапывала. Книга выпала из ее рук, и Рута осторожно подняла ее с пола. Олененок поежилась и подтянула ноги к груди.

– Не бойся, я рядом. – Рута погладила ее по волосам, накрыла большим одеялом и забрала почти догоревшую свечу.

Она и сама собиралась лечь спать, когда в дверь внезапно постучали. Так поздно заглянуть мог только один человек. Рута устало вздохнула. Выгонять его было бы невежливо, но ей совсем не хотелось разговаривать.

– Здравствуй, Йонас.

Он стоял на пороге и воровато оглядывался по сторонам.

– Ты одна?

– Да, в такое время не принято принимать гостей.

– Хорошо. – Йонас, не сумев распознать намек, вошел в дом. – Я как раз хотел поговорить только с тобой. Что ты знаешь о пропавшей принцессе?

Йонас обошел вокруг дерева, внимательно приглядываясь к коре. Это должно быть здесь: три березы образовывали большой треугольник, оставалось только сделать пять шагов на север от центра. Он еще раз всмотрелся в ствол, а затем провел по шершавой поверхности рукой, прислушиваясь к ощущениям.