– А тебе что за дело, И-И? – вскинул бровь Тиму. Обращался он к застывшему в дверях рыжему, а смотрел при этом на меня. Не в глаза смотрел… на губы...

– Здрасьте, приехали. – Возмутился рыжий. – Я как бы куратор, если кто забыл.

– Аниматор. –– Фыркнул блондин и почесал заурчавшую рысь за ухом.

– Чеши отсюда. – буркнул Тиму, продолжая изучать мои губы.

И что он там разглядывает?!

– Слышал, И-И, что сказано? – обернулся блондин к рыжему.

– Я вообще-то тебя имел ввиду, Илон. – почти прорычал Петтери.

– Что так? – хохотнул блондин, но с места не сдвинулся.

– То – так. Это. Моя. Кормушка.

– Кормушка?! Ах ты, свиноферма! – возмутилась я.

Снова попытка вырваться – и снова его пальцы сжимают мои запястья, а взгляд становится злее.

– Да не трепыхайся ты!

– Тебя забыла спросить, что мне делать!

– Да у них тут фейерверк. – Присвистнул блондин, поднимаясь. – Ладно, И, пошли, так уж и быть, погоняю тебя по Лабиринту. Я сегодня добрый.

– Себя погоняй, придурок. – Буркнул рыжий.

– Что сказал?!

Рыжего словно ветром сдуло. За ним, посмеиваясь, комнату покинул и блондин Илон. Небрежный хлопок дверью прозвучал неубедительно. Ежу ясно: этот Петтери здесь типа популярный. Понять бы ещё, чего этому популярному тёмному от меня надо-то…

Впрочем, взгляд вновь склонившегося надо мной некроманта был более, чем красноречив.

– Ну что, светленькая, допрыгалась? – с ухмылкой победителя спросил он, склоняясь к моим губам.

На этот раз поцелуя не cлучилось.

Вместо этого я оказалась в сказке.

В самой настоящей.

Припорошенные снегом диковинные деревья, уютные домики в снежных шапках, далёкие сизые горы с оползнями ледников…

А ещё здесь были снеговики.

Составленные из двух шаров, на верхних – пестрят вязаные шапочки и цилиндры сумасшедших расцветок! Снеговики задорно прыгали с места на место и бубенчики на их сёдлах заливались задорным звоном. Я даже зажмурилась, потрясла головой, не веря своим глазам, и зря! На снеговиках и правда были сёдла! И упряжь!

И… всадники…

Спустя пару мгновений я даже пару знакомых лиц увидела. Снеговиками управляли мои однокашники по Морте, адепты. Вскоре выяснилось, что скачут снеговики не в каком-то хаотичном порядке, а по хитро-выверенным траекториям на расчерченном ничего не говорящими мне символами поле…

– Вау! – вырвалось помимо воли.

Это были гонки! На снеговиках! Самые настоящие гонки… с сигнальными флажками и судьями, парящими высоко над полем на гигантских ледяных медузах, лениво шевелящих прозрачными щупальцами! Тут и там шныряла разная снежная мелочь – забавные кристальные жучки, ледяные ящерки, пушистые снежные шарики с глазами на тонких ножках…

– Пых! – фыркнул один из снежных шаров, подкатываясь ближе.

– Пых! – Машинально повторила я, узнав интонации, после чего присмотрелась к шару повнимательнее. – Это ты! Ты был сегодня на кладбище, да? Так ты, значит, не низкоуровневый паразит… а кто тогда?

– Пых. – С достоинством ответили мне, подкатываясь вплотную.

– Ну Пых так Пых. – Прыснула я, протягивая шару руку. – Будем знакомы. Туули.

– Пых?! – шар аж подпрыгнул и по его поверхности пошла рябь. Возникло ощущение, что он сейчас развернётся, как ежик и окажется… кем? Снежным гномом? Снеговиком? Каким-то неизвестным снежным чумдриком? Увы, узнать так и не довелось.

Виной всему – возникший прямо из воздуха, как чёрт из коробочки, Петтери.

– Куда, светоша психованная?! – заорал брюнет, хватая меня за плечи и встряхивая. – Совсем сдурела?!

– Где мы?

– В Лабиринте. На пятом уровне. Понятия не имею, как ты это проделала, но всё же давай-ка обратно, детка. Будет с тебя на сегодня Хаоса.

– Стоп. Я что, снова умерла?

– Способной оказалась, светленькая. Эй! Смотри мне в глаза, вытащу! Детка… Что смешного?

Приступ смеха был таким неожиданным, что Петтери опешив, отпрянул. Вид у него при этом был до того забавный, что меня так и согнуло пополам от хохота.

– Эй, ты чего?

– Каково это, а? – только и смогла я простонать, вновь заходясь в приступе неудержимого веселья. – Ну каково?

– Что? Эй! Ты в порядке, светленькая?

Кажется, некромант решил, что новенькая умом тронулась. Но от этого ещё смешнее!

Когда основная волна схлынула, я-таки смогла выдавить из себя:

– Каково знать, что девушка предпочла умереть, лишь бы не целоваться с тобой, Тиму Петтери?

И снова, не удержавшись, расхохоталась.

Лицо некроманта окаменело. Взгляд застыл, желваки на скулах пустились в пляску ярости. А я… я почувствовала себя отмщённой. Сполна.

Жестко? Пожалуй. Может, даже жестоко. Зато действенно. И смешно! Так смешно, что пришлось отвернуться, чтобы перевести дух и хоть немного успокоиться. Понимаю, что смех с большего нервный, где-то даже близкий к истерике, но физиомордия у властного тёмного с явными замашками альфа-самца была до того растерянная и забавная, что, глядя на эту опешившую моську успокоиться было – без шансов. Вот только спокойствия мне не дали. Вместо этого самым бесцеремонным образом схватили за шиворот и развернули к себе.

Обхватив моё лицо ладонями, Петтери впился в меня злым взглядом.

Голова закружилась, пространство поплыло. Стопы утонули в чём-то зыбком, а в ушах словно духовой оркестр вразнобой заиграл…

Снежная сказка внезапно сменилась каким-то тропическим лесом, по опушке которого другие адепты гоняли на синих ящерах с красными гребнями… Затем –– фиолетово-зелёными водорослями… голубым песком, мерцающим в чарующем свете нескольких лун… старым заброшенным кладбищем и гигантским чёрным волком, задравшим морду к лунам… россыпью атолловых островов на изумрудном взморье… Неизменным в этом калейдоскопе оставалось лишь лицо напротив. Лицо Тиму Петтери. Взбешённое. Злое. Всё ещё чуть-чуть растерянное…

– Это всё Лабиринт? – Вырвалось у меня помимо воли.

Разговаривать с наглым брюнетом не хотелось, но интересно ведь! А больше спросить не у кого.

Тот в ответ лишь хмуро кивнул, морща лоб. Что бы тёмный сейчас ни делал, это давалось ему с трудом. Зрачки некроманта расширились, затопляя тьмой радужку. Вокруг глаз пролегли круги усталости.

– Впечатляет. – Покивала я с видом знатока.

Пусть даже не надеется, что спасую и отступлю.

– Договорились. – Вдруг серьёзно произнёс некромант. – В следующий раз поцелую тебя в Лабиринте, светленькая.