А чего, спрашивается, ей от них хотеть? Разве что искреннего уважения, а не завуалированного подхалимажа? Не так уж и много, если по правде…

Пока сюда ехали, он таким же непрозрачным образом намекнул, что по вышеозначенной причине и откровенно удивляться чему-либо необычному тоже не стоит, и восторга своего телячьего желательно не обнаруживать, и лучше делать вид, что все это тебе, в общем-то, привычно. Нет, ну конечно красиво у вас тут, господа, приятно… И — ладно. Просто как констатация факта, не больше. А вот громкого восхищения демонстрировать не следует, хотя поводов наверняка найдется немало.

Получалось, что для Александра Борисовича даже и этот пикничок, или «пати», как ему сказали, в сущности, все то же продолжение его проклятой работы. Во всяком случае, так поначалу Ирине и показалось. Однако очень скоро предупреждения и советы мужа как-то забылись, отошли на второй план, а после и вовсе растаяли, смешавшись с ароматным дымом от огромного мангала. Вокруг него хищными птицами кружили лоснящиеся от пота «лица кавказской национальности» в замызганных фартуках, но один из них, словно специально для контраста, был в ослепительно белом халате и высоком, будто засахаренном, колпаке.

— О! Это — шеф! — с неприкрытым восхищением пояснила Ирине приятная молодая женщина, почти девушка, которую к супруге Турецкого несколько минут назад прикрепила хозяйка, так сказать, сегодняшнего «пати» в качестве гида. Ну и еще чтоб гостье скучно не было, пока все не уселись за стол. Поводить по обширной территории, показать интересное, объяснить, если что непонятно, помочь при необходимости.

А Валерия, или Лера, как она с ходу предложила себя называть, похоже, была по уши озабочена хозяйскими делами — подготовкой к большому приему. Вот ведь, оказывается, что! А то Турецкий с присущей ему самонадеянностью решил, будто пир собираются закатить исключительно в его честь… Ничего, улыбнулась про себя Ирина, небольшой такой щелчок по его нахальному носу будет только на пользу.

Олечка же, которая вовсе не принадлежала к обслуживающему персоналу, а была подругой Леры и женой одного из проживающих здесь же банкиров, как их всех скопом именовал Турецкий, легко пришлась Ирине по душе. Смешливая, уютная такая болтушка, не зацикленная на мифических миллионах мужа, Олечка без всяких просьб со стороны Ирины вмиг посвятила ее во все особенности бытия в этом закрытом для посторонних глаз поселке Солнечный.

В сущности, здесь имелось все, что необходимо для нормальной человеческой жизни. И в этом, собственно, главный принцип и заключался. Никаких тебе забот, вызванных невозможностью либо трудностью решения неожиданно возникающих проблем. Все есть, все под рукой, а если чего вдруг не окажется, скажи, немедленно привезут и еще в зад поцелуют, чтоб лишний раз не волновался. Но если все-таки желаешь поволноваться, погонять кровь, пощекотать нервишки, найдется и такой способ. Правда, в основном это касается мужчин, которым иной раз просто необходимо взбодриться, оторваться, отвязаться маленько, как они это называют. Зато и дома после всегда спокойно. Нет, не бордель какой-нибудь, не гарем опять же, и с кровью все в порядке, а в общем, резвятся, ну и пусть. Хватало б здоровья!

Что ж это за способ такой, о котором с явным умилением отзывается Олечка? Все оказалось просто до примитива. Казино мужья себе завели. Без обмана, по-честному, но… со всякими прочими удовольствиями, которые могут предложить заведения подобного рода в лучших городах мира и, разумеется, его окрестностях. Жены заходят иногда, нечасто, чтобы поиграть немного, рюмочку-другую пропустить. Дети подрастают, им тоже интересно, ведь к настоящей, большой и ответственной жизни готовятся! Так пусть привыкают. Под родительским крылом оно для начала как-то и проще, и надежнее. Дети тут вообще, как говорится, особая статья.

Так уж сложилась судьба, что построили и заселили Солнечный, в общем-то, ровесники. Те, на чью тяжкую долю пришлось самое что ни на есть начало перестройки. Когда все было дико, непонятно, сложно и опасно. Иногда даже смертельно опасно. Зато и дух захватывало от открывавшихся шальных возможностей! Но, как говорится, пережили лихое время, все устаканилось, образовались капиталы, сложились более-менее четкие финансовые отношения, взаимозависимости и, соответственно, «взаимонеприятия», определились группы сторонников и противников, появилось в конечном счете большое дело. Дело, можно сказать, на всю оставшуюся…

И получилось, что у ровесников-родителей и дети тоже оказались практически ровесниками. И тоже дружат между собой, отрываются иной раз до такой степени, что и сладу с ними нет никакого. Но это уже проблемы отцов, мамашам здесь делать нечего.

— Вон они, кстати! — показала Олечка на асфальтированную дорогу вдоль всей внутренней части «кремлевской» стены.

Там с сумасшедшим ревом носились диковинные мотоциклы, на которых восседали всадники в черно-серебристой коже, в фантастических шлемах, с девицами с голыми ногами на задних сиденьях.

— Не побьются? — с тревогой спросила Ирина, понаблюдав немного за опасными гонками.

— А! — беспечно отмахнулась Олечка. — Ни черта с ними не сделается! А мы все уже давно привыкли. Тут же лучше, чем где-нибудь на шоссе, вот там в самом деле опасно. А тут, если что, и врачи свои, и дом рядом. Побесятся и успокоятся. За столом все встретимся…

— А если ваш сын или дочка?..

Наивные глаза Олечки весело блеснули.

— Моей славной Натулечке еще только три годика! Куда ей на такого зверя! Не-ет, пусть сначала подрастет!..

Они с Ириной уже прошли «большой круг», осмотрели замки-коттеджи, не отличавшиеся, кстати говоря, особыми индивидуальными фантазиями архитекторов-строителей. Да и самих хозяев, наверное, что было вернее всего. Ломаные крыши, покрытые особой какой-то черепицей, зелень по стенам, арки окон, башенки, висячие балконы, стеклянные галереи… Нет, в общем-то, неплохо. Богато, так будет точнее. Но с выдумкой, конечно, туговато.

Памятуя о просьбе мужа, просившего не раскатывать губы, глядя на чудеса, Ирина сдержанно кивала в ответ на восторги Олечки, а сама думала, что игры тут с ее стороны, пожалуй, и нет. Не чувствовала, увы, почему-то она зависти. Представила вот на миг себя в этом окружении и даже поморщилась: в самом деле, только в казино, в конце концов, и придется искать спасения от сытой жизни и смертной тоски. Или как вон те, молодые, с ревом и грохотом на мотоцикле. До упора, до полного уже одурения…

А как же удается Олечке сохранять свою, явно искреннюю, открытость и веселость? Есть любимое занятие? Выяснилось, что нет. Она вся — в воспитании Натулечки и до остального ей решительно нет никакого дела. Счастливая девочка…

Они вернулись к исходной точке, к чадящему всеми ароматами мира мангалу.

И тут выяснилась новая пикантная подробность. Оказывается, такие вот «пати», общие пикники, шумные вечеринки за общим огромным столом на поляне, под вековыми, будто бронзовыми соснами, у пылающего огня, собирающего буквально всех жителей поселка, происходят здесь регулярно. Причем, что особенно демократично, всегда в складчину, со всех поровну, независимо от того, насколько ты сможешь наесть или напить или скольких соизволишь пригласить гостей. Последний вариант, правда, всегда обсуждается. Но исключительно для того, чтобы среди своих — равных, естественно! — по случайной ошибке не появились чужаки. Впрочем, это вовсе не касается личных, так сказать, гостей, не участвующих в общих игрищах: приглашай к себе домой, угощай, остальных это не касается.