Я отворачиваюсь. Очень хочу вернуть себе самообладание. Несколько минут мы молча наблюдаем за происходящим. Внешне я почти спокойна, а вот внутри меня происходит настоящая буря. Я почти ничего вокруг не замечаю, волнительная дрожь пронзает все тело.

Присутствие Романа ощущается непривычно остро. А еще приходит понимание: он может узнать, что у меня не свадебное агентство, а похоронное. Это будет ужасно, он убедится, что я самая настоящая врушка, и не захочет иметь со мной никаких дел.

Правда с чего я решила, что он всё ещё чего-то хочет?

— Ты хорошо знал Петра Ивановича? — прокручивая в голове всю информацию, которую я знаю о покойнике, задаю вопрос, снова поднимая взгляд на Романа.

Он немного удивлен. Снова смотрит на меня, но уже серьезно — без усмешки.

— Не очень хорошо. По работе. Дело с ним иметь было приятно…

Я просто киваю, но понятия не имею, что спросить дальше. А еще, можно ли считать знаком нашу новую встречу? Потому что, если честно, мысленно с Романом я уже попрощалась. Мне казалось, после казуса в парке нет ни единого шанса. Но судьба будто специально то и дело сводит нас вместе.

— Как поживает твоя собака? — спрашивает он, пока я от волнения вцепилась в клатч настолько сильно, что начали неметь пальцы.

— Так же как и твоя, — фыркаю я на его ухмылку, намекая выразительным взглядом, что соврала не только я, но и он. Я ведь спрашивала, чей это пес. Он сказал его, оказалось — друга.

Только вот в отличие от Марьяны, которая теперь и видеть меня не хочет, Вадим вряд ли отказался от общения с ним.

Я верю, что подруга оттает, но пока что я в её черном списке и даже не берусь отрицать свою вину. Ведь есть вероятность, что её дорогущая собака беременна от постороннего кобеля без богатой родословной и чемпионских титулов. Ветеринар беременность пока не подтвердил — прошло всего пять дней с момента “брачных игр”.

Я прокручиваю все эти мысли в голове, продолжая смотреть на всё такого же только для меня улыбчивого Романа. Обрати на нас внимание кто-то из присутствующих на похоронах, у них возникли бы к Багирову вполне закономерные вопросы: а точно ли он скорбит.

— Неловко тогда получилось, — Роман поворачивается ко мне. На его лице играет смущенная улыбка, словно он не знает что еще сказать, но скорее всего мне єто просто чудится. Потому что этот мужчина вряд ли имеет представление о том что такое смущение.

— Да, неудобно. Но теперь я точно уверена, что не хочу никаких животных. Собачники очень странные люди. Кошатницы — тем более.

Роман понимающе ухмыляется, в глазах его загорается новый огонек.

— Тебе совсем не стыдно? — мой голос звучит слишком дерзко. Но по вспышке веселья в черных глазах понимаю: его моя дерзость не отталкивает.

— Разве что чуть-чуть, — он щурится и с помощью пальцев показывает, что его чуть-чуть — это прямо жалкие миллиметры.

Услышь его ответ Марьяна — Роман получил бы не меньше, чем несчастный, ни в чем не повинный Вадим. И мне даже немного жаль, что досталось не ему.

— На самом деле никогда не думал, что Вадим может быть таким агрессивным, если дело касается Марселя, — качает он головой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Уверена, мы сейчас думаем об одном и том же: как растаскивали в разные стороны Марьяну и Вадима. Стычка между ними вспыхнула так быстро и внезапно, что мы с Ромой даже не успели обменяться номерами телефонов или внятно объясниться.

Марьяна тогда увидела безобразную сцену, происходящую между Леей и Марселем, и пришла в ярость. Схватила поводок, оттягивая её от пушистого коротконогого чуда, которое явно пришлось Лее по душе.

— Господи, Мира! Я же просила держать ее подальше от собак! Какой ужас! — запричитала подруга, смотря на меня с осуждением. — Я нашла прекрасного пуделя с отличной родословной. Его хозяин должен был прилететь из Франции! Специально на случку! Чтобы у нас родились очаровательные щеночки!

— Марьяна, успокойся, — я прикоснулась к ее плечу, но она стряхнула мою руку. На меня не смотрела. Весь ее гнев был обращен на бедного пса Романа.

— Марсель с Арчибальдом уже взяли билеты! И что теперь? Лея родит от безродного бобика! — истерично кричала подруга.

И тут в разговор вступил друг Романа.

— Это норвич-терьер, вообще-то, — он произнес это так, словно оскорбление нанесли ему лично.

И сделал это очень зря, потому что Марьяна не успокоилась, а наоборот начала наступать на Вадима с разъяренным видом.

— Это мохнатый бобик!

— Он, конечно, не Арчибальд, — задрав подбородок, гордо произнес мужчина, — но твоя Лея выбрала именно его. Ей виднее…

Договорить он не успел, так как Марьяна с воинственным видом бросилась на него.

— Бобик он! Коротконогий Бобик! — у Марьяны рот не закрывался, она вся раскраснелась, еще и ногой притопнула. — И теперь вместо милых щеночков у моей Леи родятся… Б-б-бобики!

Вадим такого оскорбления простить не смог, тут сразу ясно стало что Роман соврал о том, чей на самом деле пёс. Пришлось этих двоих срочно уводить подальше в разные стороны. Мы с Романом всю дорогу оглядывались и с сожалением смотрели друг другу в глаза, пока не пропали из вида. А такой хороший день намечался.

— Бобика… Кхм… То есть Марселя нашли? — возвращаюсь из воспоминаний и спрашиваю у Багирова.

Дело в том, что за всем этим скандалом Вадим забыл о своем псе и через полчаса мы издалека видели, как они ходили по парку и звали того по кличке.

— Да, на детской площадке печенье поедал и наслаждался вниманием ребятни, которая ни на шаг от него не отходила.

— Надеюсь, больше никто не предъявлял Вадиму обвинения в том, что Марсель является предполагаемым отцом будущих щенят, — шепчу себе под нос, чтобы дальше вскинуть взгляд и снова растаять. Брови Романа взлетают. Он будто поражен моей наглостью.

— Мы оба видели, что Марсель спокойный пёс, а инициатива исходила от твоей… Ой, прости, не твоей Леи, — он произносит это с издевкой. В глазах загораются смешинки.

Я смотрю на него со сдержанной улыбкой на губах и предлагаю:

— Давай просто не будем больше вспоминать об этом. Мы же квиты, верно?

Конечно, нет. Я врала ему больше. И при нем тоже больше врала. Но Роман — джентльмен. Он кивает, принимая мое предложение.

Глава 7. Мирослава

Мы снова молчим. Я делаю вид, что слежу за происходящим вокруг и молюсь, чтобы никто не подошел уточнить какой-нибудь рабочий момент. Будет неловко если кто-то