Она была явно чем-то озадачена, поразмышляла секунду, потом нахмурилась.

– Какая галлюцинация?

– Как какая? Все это… и вы в том числе. – Я обвела рукой все, что меня окружало. – Это громадное тело, эти малютки… вообще все. Очевидно, все это спроецировало мое подсознание, и теперь меня это очень тревожит, потому что… потому что это так не похоже на результат подавления желаний…

Она смотрела на меня широко раскрытыми от изумления глазами.

– Кто, черт возьми, говорил вам о подсознании, подавлении желаний и вообще?..

– Не понимаю, почему в… пусть галлюцинации, но почему я обязательно должна быть невежественной тупицей? – возразила я.

– Но Мама не может ничего знать о таких вещах! Ей это не нужно!

– Послушайте! – воскликнула я. – Ведь я уже сказала вам и говорила тем несчастным в палате: никакая я не Мама. Я самая обыкновенная незадачливая МБ, которой снится какой-то кошмар.

– Эм бэ? – недоуменно переспросила она.

– Ну да. Бакалавр медицинских наук. Я занимаюсь медициной, – пояснила я.

Она окинула мое гигантское тело изумленно вытаращенными глазами.

– Вы утверждаете, что вы врач? – произнесла она странным тоном.

– Ну… хотя у меня нет своей практики, – ответила я.

От ее прежней уверенности почти не осталось следа.

– Но… это же абсурд, – в каком-то странном замешательстве пробормотала она, – вам с самого начала было предназначено стать Мамой! И вы можете быть только Мамой… Достаточно на вас посмотреть!

– Да, – вздохнула я. – Так смотрите же… как следует!..

После этого возникла недолгая пауза.

– Знаете, – прервала я молчание, – галлюцинация вы или нет, мне кажется, вряд ли мы что-нибудь выясним, если будем говорить друг другу лишь «чушь» и «абсурд». Может, будет разумнее, если вы объясните мне, куда я попала и кто я, по-вашему. Это может как-то всколыхнуть мою память.

– Лучше будет, если сначала вы расскажете мне, что вы уже помните, и поподробнее, – парировала она после секундного колебания. – Это поможет мне понять, что вас удивляет и кажется кошмаром.

– Хорошо, – подумав, согласилась я и начала как можно подробнее, стараясь ничего не упустить, рассказывать ей всю биографию вплоть до того страшного дня, когда самолет Дональда потерпел аварию…

Было ужасно глупо с моей стороны попасться на эту удочку. Конечно, она с самого начала не собиралась отвечать ни на один из моих вопросов. Выслушав мой рассказ, она молча вышла из комнаты, оставив меня задыхаться от бессильной ярости.

Я дождалась, пока в коридоре стало очень тихо. Музыка умолкла. Одна из маленьких ассистенток зашла на секунду, как ни в чем не бывало, с любезной и безликой улыбкой осведомилась, не нужно ли мне чего-нибудь, и тут же исчезла. Я выждала примерно еще полчаса, а потом собралась с силами и попыталась встать, стараясь не делать резких движений. Самым сложным моментом оказалось опустить на пол ноги. Отдышавшись, я медленно подошла к двери, чуть-чуть приоткрыла ее и прислушалась. Из коридора не раздавалось ни звука. Я решила выйти и осмотреться. Все двери в палаты были закрыты. Прикладывая поочередно ухо к каждой двери, я слышала за ними мерное тяжелое дыхание и больше никаких звуков. Коридор несколько раз сворачивал в разные стороны, я медленно одолевала его и очутилась перед парадной дверью, немного постояла в нерешительности, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь, потом распахнула ее и вышла наружу.

Передо мной простирался отбрасывающий четкие тени в призрачном лунном свете похожий на парк сад. Между деревьями справа от меня поблескивала вода, слева виднелся дом, подобный моему. Ни одно окно в нем не горело.

Я раздумывала над тем, что делать дальше. Отягощенная океаном плоти, я была мало на что способна, но я решила попытаться воспользоваться предоставившимся мне шансом. Я подошла к краю лестницы, по которой я поднялась из «Скорой», и стала осторожно спускаться, держась за перила.

– Мама! – раздался сзади режущий слух окрик. – Что вы тут делаете?

Я обернулась и увидела одну из «малышек» в странновато мерцавшем белом комбинезоне. Она была одна. Не отвечая, я продолжала осторожно спускаться вниз. Мне с трудом удавалось двигаться и с еще большим трудом удержать подступающую к горлу ярость на это тяжеленное, нелепое тело, никак не желающее отпустить меня.

– Вернитесь. Сейчас же вернитесь, – четко произнесла ассистентка, подошла ближе и уцепилась за мою розовую хламиду. – Мама, вы должны сейчас же вернуться. Вы здесь простудитесь. – Она потянула меня за хламиду, я с силой наклонилась, услышала звук рвущейся материи, обернулась и потеряла равновесие. Последнее, что я увидела, – ряд не пройденных мною ступенек, очутившихся прямо перед глазами…

Я открыла глаза, и чей-то голос рядом произнес:

– Ну вот, теперь лучше. Но поступили вы очень дурно, Мама Орчиз. Счастье, что все так обошлось. Подумать только, сделать такую глупость. Мне, честное слово, стыдно за вас. Просто стыдно.

Голова у меня раскалывалась, но, что было гораздо хуже, весь этот кошмар продолжался. У меня не было никакого настроения выслушивать укоризненные сентенции, и я послала ее к чертовой матери. Она с изумлением вытаращилась на меня, потом лицо ее застыло в маске оскорбленного достоинства. Она налепила полоску пластыря мне слева на лоб и, поджав губы, вышла вон.

Если трезво рассудить, она была абсолютно права. В самом деле, глупо было пытаться делать хоть что-то, находясь в этой чудовищной груде плоти. От чувства своей беспомощности и жуткой жалости к себе я снова чуть не разревелась. Господи… как мне не хватало моего чудного, маленького тела, которое так верно служило мне и делало все, что я захочу. Я вспомнила, как Дональд показал однажды из окна гибкое молодое дерево и «познакомил» меня с ним, как с моей сестрой-близняшкой. И всего день-два назад…

Тут я неожиданно для себя сделала открытие, которое заставило меня инстинктивно напрячься и попытаться встать. В моей памяти больше не было никаких пробелов – я все вспомнила… В голове у меня загудело от напряжения, я откинулась на подушки, постаралась расслабиться и вспомнила все по порядку, начиная с того момента, когда из вены у меня выдернули иглу и кто-то протер место укола спиртом…

Но что же было потом? Я ожидала чего-то вроде сна, галлюцинации… Но не этой четко сфокусированной реальности… не кошмара, вдруг обретшего плоть.

Господи!.. Что же они со мной сделали?..

Я, наверное, опять заснула, ибо, когда я открыла глаза, за окном стоял ясный солнечный день, а возле постели была целая команда малышек, с помощью которых мне предстояло проделать весь утренний туалет.

Они деловито засучили рукава и приступили к привычной для них процедуре. Я терпеливо вынесла все от начала до конца, радуясь, что головной боли как не бывало.

Пока ассистентки возились со мной, раздался властный стук в дверь, и две фигуры в черных униформах с серебряными пуговицами без приглашения вошли в палату. Это были высокие, широкоплечие красивые амазонки, выглядевшие весьма уверенными в себе.