– Вначале они всегда полны решимости. Вот только потом эта решимость куда-то исчезает.

– Ты неверно судишь о нем… и обо мне.

– Значит, вы все еще моя маленькая невинная девочка?

Эми кивнула.

– Он клянется, что женится на мне. Даже отец его не остановит.

– Человек, который смог так быстро справиться с Норфолкским восстанием, не остановит своего сына от неудачного брака?!

– Но это удачный брак, Пинто.

– Нет, дражайшая.

– Он так говорит, а он всегда прав.

– Не нравится мне все это, мистрис Эми.

– Я никогда не позволю тебе оставить меня, Пинто, куда бы я ни отправилась.

– Да уж не думаю! – фыркнула Пинто.

Она смотрела на шестнадцатилетнюю девочку, которая никогда никуда не уезжала из своего деревенского дома. Что она знает о том, каков мир? А молодой человек выглядит так, будто знает слишком много.

Возможно, он уедет. Этот юноша не может всерьез говорить о браке. А Пинто знает, как тогда утешить мистрис Эми. Так что не стоит прежде времени испытывать страха, что Роберт Дадли женится на Эми Робсарт. Но почему это страшно? Да потому что невинная маленькая Эми не знает, чем все это закончится.

Удивительно, но граф Уорвик дал согласие на брак сына с дочерью Джона Робсарта. Сила убеждения Роберта была велика, и отец признал его решимость, так хорошо ему знакомую, поскольку сам ею обладал. Роберт пятый сын, так что его брак не столь важен, как брак первенца; а Робсарты богаты. Кроме того, в это время каждый день приближал падение Сомерсета, и граф Уорвик готовился к тому, чтобы стать лордом-протектором. Так что заниматься женитьбой Роберта ему было некогда.

Джейн Дадли, которая не могла привыкнуть к своему высокому титулу, приняла известие о предстоящей свадьбе с радостью.

– Это истинный брак по любви, – говорила она. – И невеста именно такая, какую я выбрала бы для Робина. Эми хорошенькая девушка, немножко простоватая, потому что выросла в деревне, но мне это нравится. Роберт будет проводить много времени в деревне, а деревенская жизнь – вдали от заговоров и интриг двора – это хорошая жизнь.

Джейн представляла себе, как будет приезжать к ним в гости, отдыхать в прелестном замке, играть с их детьми, показывать дорогой Эми, как делать некоторые заготовки, которые не следует доверять прислуге, выращивать травы, используемые для приправ и лекарств. Она видела счастливую жизнь Эми и Роберта такой, какой сама когда-то надеялась жить с Джоном.

А теперь Джейн едва виделась с мужем, хотя, конечно, было бы неразумно ожидать, что он станет отдавать ей много времени. Она выполнила свою задачу – родила ему тринадцать детей. К сожалению, шестеро из них не выжили, но семеро детей – тоже неплохо, тем более таких детей, как ее.

Что касается семьи Робсарт, они с трудом могли поверить в свое счастье. Благодаря их дорогой малышке Эми, их простенькой маленькой любимице, они породнились с самой могущественной семьей в Англии.

Свадьбу отпраздновали с большой помпой и церемониями в королевском дворце Шин, и сам король Эдуард присутствовал на ней. Никогда Робсарты не думали, что на их долю выпадет такой почет.

После брачной церемонии молодожены вернулись в Сайдерстерн и стали там жить-поживать.

И некоторое время Роберт был счастлив.

А его отец получил еще большую власть. Он выдвинул против Сомерсета обвинение в измене, и того постигла та же судьба на холме Тауэр, что и его брата, потрясающего Томаса. Когда Сомерсета обезглавили, Джон Дадли стал правителем Англии, потому что четырнадцатилетний король – больной и постоянно все больше слабеющий – мало что значил.

Джон сразу же стал герцогом Нортумберлендским, хотя до сих пор ни одному человеку, не связанному родством с королевским родом, никогда не присваивали этого титула.

Почести нашли себе путь и в замок Сайдерстерн. Герцог Нортумберленд подарил сыну Роберту и его жене замок Хемсли, расположенный недалеко от Ярмута. Джон Робсарт вместе с Робертом стал стюардом замка Райзинг. Это было знаком королевской милости, хотя милость короля в действительности была милостью Нортумберленда, так что ничего удивительного, что ее оказали его сыну и сыну его тестя.

Дни Роберта и Эми были заполнены удовольствиями. И во всех занятиях – были ли это охота, скачки или какие-то другие спортивные состязания – никто в Норфолке не мог сравниться с Робертом. Куда бы он ни направлялся, повсюду люди искали его улыбки. Норфолкские жители называли его «наш лорд Роберт».

А сам Роберт становился все сильнее и красивее и, надо сказать, с большим интересом занимался местными делами. Если его отец был величайшим человеком в Англии, то Роберт стал величайшим в Норфолке. И в целом графстве едва ли нашлась бы хоть одна женщина, которая не согласилась бы принадлежать ему по первому же его зову. Теперь это был великолепный двадцатилетний мужчина, как считалось, самый красивый в Норфолке, самый привлекательный в Англии, да и в целом мире, пожалуй, было бы не найти такого же, как он, забавного, веселого, полного обаяния и галантности человека.

Если бы не желание его отца, Роберт остался бы в деревне навеки. Время от времени приходили приглашения ко двору, и Роберт отправлялся туда вместе со слугами, тем временем как деревенский люд – в особенности женщины – с печалью наблюдали его отъезд. Они говорили, что без лорда Роберта в Норфолке скучно.

В Лондоне его всегда ожидал самый радушный прием. Мать плакала над ним от счастья, а братья и сестры радовались встрече с ним. Даже отец, у которого было мало времени для семейных дел, не оставался равнодушным к его обаянию и часто смотрел на него с чем-то вроде сожаления. Брак с Робсарт едва ли можно было считать удачным для самого яркого представителя могущественного семейства.

Однажды во время очередного приезда Роберта в Лондон отец отвел его в маленькую комнатку и с таинственным видом сообщил, что ему необходимо сказать сыну несколько слов наедине.

– Я узнал от королевских врачей, – сообщил герцог после того, как удостоверился, что их не могут подслушать, – что Эдуард умирает. Он не протянет и года.

– А что дальше, отец?

– В самом деле, что дальше? Если не удастся сделать по-нашему, мы пропали.

Роберт был достаточно хорошо осведомлен о текущих делах, чтобы понять, что имеет в виду его отец. Герцог в политических целях утвердился как глава реформаторов; а в королевстве было немало людей, которые считали, что законной преемницей Эдуарда должна стать Мария Тюдор, фанатичная католичка. В таком случае власти его отца придет конец; и Дадли, второй раз поднявшиеся к огромным высотам, вновь совершат сокрушительное падение в пропасть.

Нортумберленд мрачно усмехнулся.

– Роберт, ты был глупцом, – сказал он.