Она слегка отодвинулась, сделав неглубокий вдох.

Он прижал ладонь к стойке бара, силой воли удерживая себя, чтобы не делать больше ничего.

— Кимберли, ты… такая… красивая.

Удивление, смешанное с удовольствием, замерцало на ее лице. Когда мужчина в последний раз делал ей комплимент? Лучше сказать, осмелился сделать ей комплимент. Эта леди умеет внушить уважение к себе. Вот только зачем она надела этот костюм цвета пожарной машины?

Его взгляд опустился к ее губам — того же цвета.

Они были припухшие, и помада, наконец-то, была смазана.

Небольшое несовершенство пошло этой женщине на пользу — придало ей безумно сексуальные черты. Одной из многих вещей, которые он узнал на ринге, было то, что мир ненавидит безупречность.

Он провел подушечкой большого пальца по ее невообразимо нежной щеке.

— Ники, — прошептала она.

— Найджел, — поправил он внезапно охрипшим голосом.

— Вы… не предполагалось, что вы будете так быстро усваивать то, чему я должна вас научить.

Она сделала движение, будто пытаясь отстраниться, но не отстранилась.

Он подумал, что надо бы отпустить ее, но не смог. Ему нравилось находиться близко к ней, нравилось ощущать в ладонях ее лицо. Нравилось, как ее волосы щекочут его кожу.

— Вам не полагается прикасаться к женщине первым.

Взгляд в ее глазах говорил о том, что она и сама не верит своим словам. Она была женщиной, к которой мужчина не прикасался очень давно.

— У тебя гораздо больше правил о том, чего не делать, — пробормотал он, — чем о том, что делать…

Кимберли задрожала от предчувствия, когда его лицо приблизилось к ней. Его мужской аромат — мыло с оттенком цитрусового лосьона после бритья — ударил ей в голову, возбуждая каждую клеточку ее мозга.

Почти каждую.

В неком отдаленном уголке ее рассудка мелькнуло предупреждение, что она не должна так вести себя.

Найджел изменил позу, наклонил голову, и Кимберли уловила золотой проблеск в его невозможно синих глазах. Несколько невообразимых секунд они не могли отвести взгляд друг от друга, и окружающий мир отступил, оставив Кимберли и Найджела наедине в их собственном уголке Вселенной.

Он смотрел на нее с таким же понимающим выражением, как в примерочной, и ее наполнило восхитительное, горячее чувство. Никто никогда так не смотрел на нее.

Его губы, горячие и твердые, как и его тело, коснулись ее губ. Он задержался, лишь слегка прикасаясь, потом пробормотал ей в губы что-то нежное, едва слышимое. А потом осторожно поцеловал.

Некоторый страх дал ей возможность не потерять контроль над собой. Она опасалась его, и она опасалась себя. Опасалась, что может позволить ему слишком многое.

Охваченный вихрем горячих чувств, сменяющих друг друга, он снова поцеловал ее, на этот раз горячее, и она радостно и жадно поцеловала его в ответ.

И это испугало Кимберли.

Прерывисто дыша, она отстранилась. Мир вокруг нее замедлил вращение и занял обычное положение. Постепенно вернулась к ней и способность видеть бар и слышать звон стаканов.

— Я не могу, — прошептала она.

Найджел заморгал, будто пробуждаясь от глубокого сна.

— Не можешь? — Он покачал головой. — Но почему?

— Вы — мой клиент.

Вот это по-настоящему правильно!

Он играл с прядью ее золотистых волос, пропуская их опять и опять через свои большие загорелые пальцы.

— Возможно, я уже закончил курс обучения и наши отношения больше не деловые.

— Я думаю, — тихо сказала она, пытаясь взять себя в руки, — что вы успешно выполнили шаг второй.

Он нахмурился.

— И что это за шаг?

— Вести себя распутно, — прошептала она, рассеянно запахнув пиджак и застегивая его, будто отдаляя себя от того, что только что случилось между ними.

— Неужели ты думаешь, что я притворяюсь?

Он выпустил прядь ее волос и положил руку на стойку.

Она молчала, удивленная его ответом. Куда пропал мягкосердечный мужчина, которого она встретила только вчера? Тот, с мультипликационным петушком на футболке? Мужчина, который был чертовски близок к слезам, когда слушал песню Селин Дион?

Либо она превзошла себя в своем рвении переодеть клиента, либо у этого клиента внутри всегда сидел раскрепощенный мужчина, только что вырвавшийся на волю.

Он поднял бровь в ожидании ее ответа.

— Даже не знаю, что теперь делать, — призналась она. — Вернуть вам деньги?

Его улыбка исчезла.

— Нет. Ты очень хороший инструктор.

Она кивнула, будто согласившись с ним, но не могла понять, как он мог считать ее хорошим инструктором, если она только что потеряла голову.

— Я не гожусь для вас, — пробормотала она, избегая взгляда Найджела. — Не в том смысле. — Она покопалась в сумочке, достала несколько банкнот. Ей было жаль, что она бросила курить. Сейчас долгая затяжка могла бы успокоить ее расшатавшиеся нервы.

Он коснулся ее руки.

— Я по-прежнему хочу… работать с тобой.

— Я нарушила наше деловое соглашение, когда пересекла границу дозволенного.

Он нахмурился и уставился на нее.

— Почему с тобой так трудно?

Пытаясь сохранить самообладание, она жестом дала понять бармену, что ожидает три доллара сдачи. Когда тот ушел, она перевела взгляд на Найджела.

— То, что со мной трудно, не означает, что я не права. У нас деловые отношения, а не… — Слова застряли у нее в горле.

— Не что?

— Скажем так: я никогда снова не выйду замуж. Никогда. Так какой смысл начинать что-то?

Они долго молча смотрели друг на друга. Кимберли видела, что удивила его своей вспышкой. Она увидела это в его глазах, в его красивых, нежных, синих глазах. Раскаяние пронзило ее, острое, как нож, и долю секунды она сомневалась в своих мыслях и чувствах. Потому что какое-то потаенное шестое чувство подсказало ей, она была просто уверена, что этот мужчина будет любить ее всю жизнь.

Кимберли открыла рот, тщетно пытаясь собраться с мыслями. Она еще не знала, что сказать, но испытывала потребность выразить кое-что.

— Я должен идти, — хрипло сказал Найджел, проворчав что-то о женщинах, поступающих по собственным незыблемым правилам… во вред себе же.

— Ники, я…

— Найджел. — Он взял свою куртку. — Вот в чем наша проблема. Ты хочешь, чтобы я перестал быть самим собой и стал кем-то другим.

Не сказав больше ни слова, он повернулся и направился к выходу.