— Спасибо! — сказала Рита с опозданием.

— Я думал, он тебя убьет! — проговорил юный пианист. — Кто это был?

— Мой папа…

— Папа?!

Серые глаза распахнулись еще шире. Позже Рита поняла удивление своего нового знакомого, ведь в его собственной семье не было принято повышать голос — наверное, Григорий Сергеевич показался мальчику злобным великаном, настигшим свою жертву и собиравшимся сожрать ее с потрохами!

В этом месте ее рассказа Игорь понимающе хмыкнул:

— Да уж, твой папаша в гневе был способен напугать кого угодно!

— Верно, — согласилась она. — А у Стасика… у него одна особенность была в детстве — он боялся громких звуков, страшно не любил, когда люди кричат и ругаются. Его мама как-то обмолвилась, что давным-давно ему даже поставили диагноз «аутизм», который впоследствии сняли. Тем не менее Стас приходил в ужас каждый раз, когда кто-то при нем начинал орать, и всегда старался убежать, скрыться от потока чужих отрицательных эмоций… Поэтому у него не было друзей, кроме родителей и учителей.

— И тебя?

— Ну да.

— Значит, этот твой… друг детства проездом оказался в Питере и решил вспомнить былое?

— На самом деле ко мне обратился Борис Мирский…

— Господи, а этот-то здесь каким боком?! — поморщился Байрамов.

Рита знала о его неприязни в отношении продюсера. Как и многие представители классической ветви шоу-бизнеса, он терпеть не мог тех, кто, как ему казалось, готов заниматься даже порнографией, если это приносит прибыль. Мирского Игорь считал одним из таких людей.

— У него новый проект, — пояснила она. — Группа Black’n’White — не слышал?

— А-а, это те ребята, с песней… что-то там на итальянском, кажется, которую крутят между рекламами по Первому каналу?

— Точно. Музыка, кстати, бессоновская.

— Да ты что? Жаль, что он ударился в попсу!

— Стас — разноплановый композитор. Теперь, между прочим, еще и полноправный солист группы.

— Так их теперь пятеро? Глядишь, так наберется хор имени Пятницкого!

— Их четверо, просто один ушел, и на его место временно взяли Стаса.

— А что Мирскому от тебя-то понадобилось? — недоуменно спросил Байрамов.

— Алина Каюрова ему меня порекомендовала месяца три назад в связи с… Ну да это неважно. А недавно с группой снова случилась неприятность.

— Что, костюмы концертные украли?

— Вот, погляди, — и Рита ткнула пальцем в экран ноутбука. — Только сегодня модератор все вычистил, и — снова!

Прямо наверху, над фотографией группы (кстати, все еще с Марком Саблиным) «висела» надпись: «Срочная новость! Трагедия на Московском шоссе: члены группы Black’n’White погибли!»

— Круто! — пробормотал Игорь. — У кого-то определенно на них зуб. Ты сказала, этот, как его… Саблин покинул группу — он ушел или его «ушли»?

— Интересно, что ты спросил! Мирский сказал, он ушел по собственной воле, но у меня есть подозрение, что сам Марк вполне мог так и не считать!

— То есть?

— Ну, все началось с того, что Стас написал песню, которую Саблин петь отказался…

— Такая плохая?

— Наоборот, слишком хорошая — то есть чересчур сложная для его небольшого, в сущности, голоса. Вот ты, к примеру, что бы сделал, если бы танцовщик или балерина отказались выполнить твою хореографическую задумку?

— Я-то? Показал бы, как надо делать, а потом добился идеального исполнения.

— Вот и Борис так поступил.

— Не знал, что Мирский поет!

— Да нет, конечно… Борис сказал Бессонову, что написанную им партию тенора спеть невозможно, а Стас взял и спел. Мирский дал группе прослушать голос Стаса.

— Похоже, тем самым он подарил Саблину несколько неприятных минут! — хмыкнул Игорь.

— Видимо. И после этого Марк, разобиженный, покинул Black’n’White, — закончила Рита.

— Ну и правильно, — спокойно согласился Байрамов. — Если выходишь на сцену, должен уметь все — по крайней мере, в своей области. Недотягиваешь — работай в два, в три, в десять раз больше и добивайся результата!

Рите вдруг показалось, что перед ней — не Игорь, а внезапно оживший Григорий Сергеевич, с присущей ему требовательностью и жесткостью, граничащей с жестокостью. Неудивительно, ведь Байрамов — продукт воспитания Синявского даже больше, чем сама Рита!

— Ты чересчур категоричен! — поморщилась она.

— Но ты спросила, что бы я сделал, верно? — напомнил Игорь. — А теперь злишься!

— Да я не злюсь, просто…

— Думаешь, злые «приколы» — дело рук Саблина?

— А почему нет? Надо проверить эту версию, ведь других-то пока нет…

— Ой, брось — да я сам тебе сейчас назову несколько!

— Ну, валяй.

— Во-первых, и вернее всего, дело в каком-нибудь поклоннике, обойденным вниманием. Кстати, вполне может быть, что он — фанат Марка, а потому мстит за обиду, нанесенную кумиру… Или Саблин его попросил.

— Принимается. Еще?

— Допустим, Мирский захотел пиара — хоть «черного», хоть какого, — и «заказал» группу какому-нибудь компьютерному гику?

— А не легче сразу отправиться в редакцию газеты или на телевидение?

— Это выглядело бы слишком подозрительно! Правильнее действовать окольными путями. Рано или поздно информация как бы случайно просочится в СМИ, но ни у кого не возникнет и тени сомнения, что это — утечка, а не намеренный «вброс». Ты ведь не считаешь Бориса Мирского эталоном чистоплотности?

— Я не настолько близко с ним знакома, чтобы строить предположения.

— Ну так поверь тому, кто сталкивался с такими типами: они пойдут на все, чтобы «раскрутить» свой проект, даже на убийство и изнасилование!

— Скажешь тоже!

— Может, поспорим?

— В смысле?

— Я ставлю на Мирского… пусть будет — десять тысяч. Твоя ставка?

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

— Тогда я — столько же.

— Не, подруга, деньги мне не нужны!

— А что?

— Бессонов.

— Не поняла?

— Если ты проиграешь, сведешь меня со Стасом: хочу заказать ему балет. У меня даже идейки кое-какие есть… Ну, по рукам?

Подписав необходимые документы, Рита собралась уходить, но Байрамов остановил ее вопросом:

— Послушай, Марго, долго это будет продолжаться?

— Ты о чем?

— О наших с тобой, с позволения сказать, отношениях…