— Невероятно! — выдохнула Рита. — Все одно к одному — так не бывает!

Большая глиняная чашка с болтающимся снаружи «хвостиком» от чайного пакетика со стуком приземлилась на стол перед Ритой. Обычно она не пила пакетированный чай, но не могла обидеть Женьку, поэтому приняла напиток со словами благодарности. Ее приятель из следственного комитета мог позволить себе любой заварной сорт, но Фисуненко никогда не отличался требовательностью — удивительно, как мало ему нужно от жизни: всего-то возможность не умереть с голоду и продолжать ловить злодеев! Наверное, только благодаря таким людям земля еще вращается.

— Знаешь, старуха, хоть мы с твоим благоверным и являемся идейными противниками, но тут, на мой взгляд, он прав! — сказал Женька, присаживаясь на краешек видавшего виды стола из ДСП.

— Ты что сейчас имеешь в виду? — решила уточнить Рита.

— Зуб даю, это дело рук… как там его — Мирского?

— Не слишком ли сложно? — скептически скривилась она.

— Не скажи, мать, не скажи: в ваших кругах все средства хороши!

— В каких таких «наших» кругах-то?

— В богемных, чтоб их…

— А если все-таки нет? — упрямо возразила Рита. — Между прочим, человек пропал!

— Ты про Саблина, что ли? Мужик с бабой своей поссорился — эка невидаль! На работе проблемы, в личной жизни все не слава богу — вот и уехал в отпуск, так сказать, проветриться.

— Ага, три недели отсутствует, дома не появлялся, на мебели пылища в палец толщиной!

— Это лишь говорит о том, что твой Саблин — не самый ярый поклонник чистоты!

— Саблин — вовсе не мой! — возмутилась она, но Фисуненко отмахнулся от ее слов, как от назойливого насекомого.

— Может, — продолжал он, — он и нагадил коллегам с телефонами и компьютером — в любом случае я тебе здесь не помощник, так как разбираюсь в технике, как свинья в апельсинах… Мирский же обратился в отдел киберпреступлений, так?

— Но ему сказали…

— А раз ему так сказали, — снова перебил Женька, — чего ты от меня-то ждешь? Ты мне труп предъяви или записку с требованием выкупа, тогда и поговорим!

— Тьфу-тьфу, скажешь тоже — труп… Ну хорошо, с техникой мы как-нибудь разберемся, но ты можешь хотя бы по своим каналам «пробить», куда вылетал Саблин примерно три недели назад и вернулся ли?

— Это я могу, — кивнул бывший однокашник. — Еще приказания будут, госпожа начальница? А то мы тут, понимаешь, без дела ржавеем!

— Я понимаю, что ты занят…

— Короче, Склифосовский!

— Ладно. Может, подскажешь из опыта, как остановить поток гадостей из СМИ? Ребята нервничают, они ведь только-только начали!

— Если тебе из моего опыта надо, подруга, то — забудь.

— Как это?

— Да вот так: покуда все дерьмо из этой канализационной трубы не выльется, репортеры не успокоятся — у нас свобода слова. Они вполне способны откопать какую-нибудь твою неудовлетворенную жизнью подругу, заплатить ей денежку, и она со смаком расскажет, как ты в первом классе начальной школы увела у нее любовь всей ее жизни. Подай в суд — потратишь кучу денег, времени и нервов (сама ведь бывший адвокат, понимаешь, о чем я), чтобы в результате получить произнесенные сквозь зубы извинения и смехотворный штраф — оно тебе надо? Мой совет: дай нечистотам излиться и помалкивай. В конце концов, как говорится, любой пиар хорош, кроме некролога!

— Что ты, «некролог» мы уже проходили!

— Да ну?

— Оказывается, вчера группа Black’n’White погибла в полном составе!

— А ты проверяла — вдруг правда?

— Утром звонил Мирский, и ему об этом ничего не известно!

— Значит, похороны отменяются?

— Тьфу-тьфу-тьфу! Это все, что ты можешь сказать?

— Нет, не все. Согласен — в том, что это происходит, ничего хорошего нет, но и ты пойми: здесь не за что зацепиться! По-моему, сейчас не стоит предпринимать никаких шагов: если действует сумасшедший поклонник, он рано или поздно успокоится или проявит себя более агрессивно — вот тогда-то мы его и возьмем за бока. Если прав твой благоверный и зачинщик данной «кампании» сам Мирский, то все само рассосется, как только он почувствует, что цель достигнута. Ну и если все-таки эту дурацкую игру затеял временно отсутствующий Саблин, то он тоже либо устанет и прекратит, либо сотворит нечто более существенное, нежели до сих пор, и тогда…

— Мы «возьмем его за бока», — закончила Рита со вздохом. — Ясно.

— Ну не расстраивайся: про поездку вашего певуна я выясню, можешь не сомневаться! Если появится что-то новенькое, что, как говорится, можно пришить к делу, — милости прошу, помогу по блату.

После Женькиного «чая» Рите потребовался хороший кофе, поэтому она присела в уличном кафе и в ожидании заказа решила проверить телефон. Там было несколько сообщений и ММС от Светланы. Открыв его, она увидела фотографию себя и Бессонова, под которой значилась подпись: «Маргарита Синявская с братом». Света снабдила ММС собственным сообщением: «Это — фото с фан-сайта вашего мужа, помещено сегодня, в половине второго ночи».

— Ах ты ж маленькая ведьма! — пробормотала Рита.

— Что, простите?

Вскинув глаза, она встретилась взглядом с официанткой, принесшей ее американо и банановый фрэш.

— Это я не вам, простите! — поспешила извиниться Рита.

Девушка отошла, оглядываясь.

Значит, девчонка из кафе каким-то образом умудрилась сфоткать их со Стасом, а они даже не заметили? Вот ведь зараза, проигнорировала ее слова о том, что музыкант — вовсе не ее брат!

Но в данный момент у нее имелись дела поважнее, поэтому Рита решила поразмыслить над неожиданно возникшей проблемой позднее. Потягивая фрэш вперемешку с кофе, она набрала Бориса.

— Новости есть? — сразу спросил он.

— Пока нет, но мне нужно переговорить с вашим Вельяшевым, прежде чем я отправлюсь на телевидение.

— Мы сняли репетиционный зал на Васильевском и сейчас как раз туда едем.

— Я могу подъехать через полчаса.

— Адрес диктовать?

— Диктуйте.

Рита знала, что в Питере существуют компании, сдающие в аренду залы — в основном танцевальные, но есть и те, в которых могут репетировать ансамбли и даже камерные оркестры. Один из таких снял Мирский для своих подопечных. На проходной Риту встретила улыбчивая темноволосая девушка, представившаяся администратором группы Беллой. Она пригласила гостью следовать за собой, но уже через пару минут Рита поняла, что и сама нашла бы нужное помещение: звуки музыки обозначили ей путь. Войдя в полутемный зал, Рита увидела сидящего к ней спиной Бориса и нескольких музыкантов у полукруглой сцены, на пару десятков сантиметров поднятой над полом. На сцене сидели на высоких стульях ребята из Black’n’White. Она сразу узнала песню — ту самую, которая стала камнем преткновения в отношениях группы с Марком Саблиным. Рита прослушала Il Gabbiano, или «Чайку», вместе с несколькими другими произведениями, исполняемыми группой, в тот же вечер, когда ее посетили Black’n’White, чтобы составить представление об их творчестве. «Чайка» была, пожалуй, одной из самых красивых композиций, какие она когда-либо слышала. Низкий бас-баритон Бесо походил на густое оливковое масло, льющееся из узкого горлышка, тогда как более мягкий и высокий драматический баритон Андрея напоминал бурный горный поток, бегущий по камням. Жуков, чей лирический баритон обладал ровным, устойчивым тембром практически без вибраций, прекрасно дополнял это трио, но когда вступил Стас, Рита застыла, не успев опуститься на стул позади Мирского. Звонкий, «гладкий» и наполненный тенор взлетел под потолок, как та самая чайка, свободно парящая над грозными волнами даже в самый сильный шторм. Голос, словно отпущенная на волю птица, рвался все выше и выше, кажется, на пределе человеческих возможностей, и Рита поймала себя на мысли, что человек не может так беспечно играть своими связками. Марк Саблин обладал неплохим тенором и в окружении сильных партнеров, каковыми являлись остальные члены Black’n’White, смотрелся очень даже недурственно, однако Il Gabbiano со всей ясностью продемонстрировала, что ему надеяться не на что — во всяком случае, в этом конкретном произведении.