Уходя, Падуб предупредил сестру, что завтра, перед отъездом в Колодезь, он к ней зайдёт попрощаться. Малуша, ничего не подозревая, тепло простилась с братом.

Этой ночью Делька спала очень беспокойно. Металась во сне, звала кого-то, отбивалась от невидимых врагов. Утро не принесло облегчения. Девочка встала, прибрала свои вещи и в ожидании уселась на лавку, по привычке смотря в окно. Когда на улице появился Падуб, сердце её упало в пятки. Она затихла, стараясь не дышать и не выдать своего присутствия.

- Здравствуй, Малуша! - раздался голос Падуба. - Я уезжаю и забираю сироту с собой! - приказным тоном сообщил он сестре. - Собирай девочку.

Малуша охнула и схватилась за сердце.

- Братец, да зачем? Разве сирот в мире мало, что надо эту в храм забирать?

- Она принадлежит храму! - холодно ответил жрец.

- Так разрушен тот храм!

- Значит, будет служить в другом! Не спорь, Маланья, иди и собери её в дорогу. Иначе, я её так заберу, как она сейчас есть!

И нет, что бы Дельке сбежать из дома. Ведь слышала всё. Могла бы к Ташу убежать, на озеро. Или к Курьяну в карьер, куда он за глиной с утра уехал. Нет. Сидела на скамье, словно приклеил её кто. Сидела и тихо плакала.

- Она же нам родная! - взмолилась Малуша, падая на колени перед братом. - Оставь ребёнка! Ведь сам вчера благословил на усыновление! - выпалила женщина последний аргумент.

- Я не знал, что она уже была передана храму! Веди девчонку, если не хочешь, чтобы храмовая стража за ней прибыла!

Делька поняла, что даже, если она убежит сейчас, её всё равно заберут в храм. Потом… Стража…

Малуша с ужасом увидела, как убитая горем, потерянная Делька, беззвучно всхлипывая, вышла из своей светёлки и покорно подошла к Падубу.

- Не надо стражи, я сама пойду.

Падуб метнул на сестру требовательный взгляд, и женщина обречённо пошла собирать котомку в дорогу найденной и потерянной дочери. Подхватив пожитки сироты, Падуб вскочил на коня, посадил Дельку перед собой и тронул поводья. Делька в последний раз взглянула на Малушу, высунувшись из-за плеча божника, и грустно улыбнулась.

- Я люблю тебя, мама…

Таш увлечённо таскал карасей, радуясь небывалому клёву. Он уже мечтал, как они с Делькой будут их, жареных в сметане до хрустящей корочки, уплетать прямо со сковородки. А потом облизывать жирные пальцы…

- Та-а-аш! - пронёсся над озером крик птицы.

Парень вздрогнул от неожиданности. Почудится же такое! Словно не птица это прокричала, а Делька позвала его, откуда-то издалека. Делька?! Таш резко вскочил на ноги, на секунду замер, не прокричит ли снова лесная птица, и опрометью понёсся в деревню, даже не вспомнив про карасей и удочку. На опустевшем бережке из опрокинутой бадейки выливалась вода вместе с уловом, и золотистые карасики, почуяв свободу, бодро шлёпая по траве, возвращались в родное озеро.

Таш влетел в дом и замер в проёме двери, стараясь не зареветь, словно девчонка. А вот мама плакала. Горько. Беззвучно, а от того, особенно страшно. Отец прижимал к груди вздрагивающую голову жены. Обернулся на сына, и не смог выдержать молящего взгляда Таша.

- Жрец забрал её, Асташ, - Малуша вздрогнула и, как утопающий, вцепилась в руку мужа.

- За что-о-о? - простонала женщина. - Ведь он - мой брат! Родной…

- Прежде всего, он - божник, служитель храма, - зло выпалил Курьян. - Там теперь его семья!

- Куда он её повёз?

Малуша взглянула на сына и разрыдалась с новой силой. Такая решимость была в его взгляде.

- Нам её всё равно не отдадут, Таш, - гончар взял в руки вчерашний рисунок Дельки, закапанный слезами жены. - Сейчас не отдадут…

Таш всхлипнул. Отец поднял глаза на сына. Его мальчик не плакал уже лет десять! Но сейчас Курьян не стал напоминать ему, что мужчины не плачут. Плачут! Только слёзы у них другие… Злые. Они заставляют взять себя в руки, наметить цель и идти к ней, скрипя зубами, оставляя за собой, если понадобится, трупы врагов… Только не захотел мирный гончар говорить это своему тринадцатилетнему сыну. Придёт время, и парень сам узнает, какова она, дорога к цели?

- Я не смог её защитить! - Таш упал на пол рядом с Малушей и уткнулся ей в колени. - Я ей обещал, мама! Я должен был её спасти!

- Не переживай, сынок, - стала успокаивать его мать. Теперь, когда самой надо было кого-то утешать, Малуша успокоилась и даже дельные мысли стала высказывать. - Это ненадолго. Девушки в храмах лет до пятнадцати служат, а потом замуж выходят… А то и раньше. Мы через пару лет заберём Дельку из храма.

- Замуж? - зацепился за слово Таш. - Я Лодьку попрошу! Он на ней женится! Ведь он же мой друг! Да, мам?

- Кхм, - несмотря на трагичность ситуации, еле сдержал улыбку Курьян. - В таких делах дружба не помощник, Таш. Жену на всю жизнь берут… А если она Лодьке не понравится?

- Как это? - не понял отца сын. - Наша Делька? И не понравится?

- Всяко может быть… Тебе вот, какие девушки нравятся?

- Курьян! - взмолилась Малуша.

- Тогда я сам на ней женюсь, - хмуро пробубнил Таш, поднимаясь с колен. - Она ведь мне сестра не настоящая! - и вышел из дома.

- Ты как, мать, Дельку в снохи возьмёшь?

- Ох, Курьян…

Через неделю в Гдеглинку пришла весть, что храм в Колодезе неожиданно обрушился, и жрец Падуб погиб под завалами. О судьбе девочки - сироты никто ничего не знал.

Всё идёт хорошо, только мимо

За время пути Падуб не услышал от Дельки ни единого звука. Девочка молча сидела перед ним на коне, не просила ни есть, ни пить, ни сбегать в кустики. Она напоминала жрецу куклу - марионетку из вертепа. Дёрнешь за ниточку, поднимется рука, потянешь за другую, повернётся голова. А ещё вчера это был жизнерадостный смеющийся ребёнок, в глазах которого сияла жизнь.

Жрец всю дорогу думал, правильно ли он поступил, забрав у сестры сироту на служение? С одной стороны, работа в храме являлась платой казне за содержание сироты в приюте. Служба продолжалась лет пять, а для девчонок и того меньше. Потом они в храме практически не задерживались. Редко, когда в хозяйстве находилась работа для выросшей девицы. Храмы в основном нуждались в крепких мужских руках, а с работой полегче справлялись подростки. А вот если у девушки обнаруживался магический дар… Да-а-а, в этом случае её забирал какой-нибудь Орден. Бывало, девицы выходили замуж, но таких было мало. Какому мужчине нужна сирота - бесприданница? Дальнейшая судьба основной массы бывших храмовых служек была, мягко говоря, незавидна. Нет, попадались, конечно, уникальные барышни, которым удавалось начать своё дело, выбиться из нищеты, скопить приданое. Тогда они уже сами выбирали себе женихов. Но чаще Падуб встречал знакомые, раскрашенные лица в придорожных кабаках…