почему его прадед, ювелир Лассерно, так опрометчиво доверился случайному незнакомцу.

— Разве люди в Зальцбурге не дружелюбны? — спросил он.

— Я прожила там, как мне казалось, хорошую жизнь.

— Твой дед много рассказывал о войне?

— Нет. Это было тяжело. Я думаю, он чувствовал вину, главным образом за тех, кого потерял… или не смог спасти.

Ничего о кольце. Это было бы слишком просто.

— Моя двоюродная бабушка была совсем молодой женщиной, когда погибла на войне. Моя семья никогда не говорила о тех событиях, — сказал Стефано. — Лассерно пострадал во время оккупации. Иногда воспоминания могут быть слишком болезненными.

— Все, что я знаю, — это то, что мой дед всегда помнил здешних людей. Казалось, он любил это место и оставил после себя частичку своего сердца, судя по тому, как он говорил о нем. В последние недели он кое-кого упомянул. Женщину. Он был очень смущен. Во всяком случае… когда говорил о Лассерно, он всегда говорил мне, что если я люблю что-то или кого-то, то должен бороться за это. Держать его поближе, потому что жизнь коротка. — Стиснув зубы, она смотрела прямо перед собой, ее взгляд был отстраненным.

— Ты не согласна?

— Звучит романтично, но это работает только в том случае, если человек хочет остаться. Как узнать, любит ли кто-то тебя так сильно, как ты думаешь?

Люси повернулась к нему, ее глаза были напряжены, как будто она вспоминала новую боль. У него не было для нее ответа. Стефано считал, что их брак заключен на небесах, но все, что ей было нужно, — это его фамилия. Титул и должность, а не человек.

— Ты никогда не сможешь этого узнать. Можно только догадываться или надеяться.

Какие воспоминания заставляли ее смотреть вдаль, плотно сжав губы и напрягая глаза?

— Жизнь в оркестре преподала мне несколько уроков…

Стефано не хотел видеть ее настолько удрученной.

— Если хочешь, можешь осмотреть замок.

— Правда?

Странно, но он обнаружил, что ему все равно, куда она пойдет. Похоже, его предложение ей понравилось. Нежная улыбка тронула ее губы.

— Большинство официальных комнат не используются, но ты можешь открыть любую дверь… смотри на все, что хочешь.

— А если я заблужусь?

— Можешь позвонить мне. — Он достал из кармана телефон. — Какой у тебя номер?

Люси продиктовала цифры, и он скинул ей вызов.

— Это так волнующе. Ты говорил, что не пускаешь сюда туристов?

— Никогда. Но ты сказала мне, что ты не турист, поэтому призраки моих предков не должны наказывать меня.

По крайней мере, за этот грех. Было еще много других причин преследовать его.

— Итак, не туристка Люси, сколько времени ты пробудешь в Лассерно?

Стефано должен выяснить, сколько времени у него будет, чтобы попытаться извлечь нужную информацию, потому следовало быть деликатным. Особенно если состояние ее семьи было нажито с доходов от продажи коронационного кольца. Что найдут его следователи? Богатство? Внезапные изменения в жизни?

Но сейчас, когда он смотрел на Люси, ему показалось, что кто-то выключил свет. Все в ней померкло.

— Несколько недель… может быть, месяц. У меня есть дела в Зальцбурге. Переезд.

— Оркестр, должно быть, скучает по тебе. У тебя впечатляющая биография.

Люси впилась большим пальцем в ладонь левой руки, сильно потирая ее.

— Вторая скрипка прекрасно впишется в мою роль. — Ее голос был резким и нестройным. Она схватила салфетку с коленей и положила на стол. — Ты не возражаешь? Я очень устала и думаю, что мне нужно поспать.

Люси встала, и он тоже поднялся. Как сказать ей, что он не хочет, чтобы она уходила? Или, еще лучше, сказать, что она должна пригласить его лечь с ней в постель? Согреть ее…

Прежде чем он успел что-то сказать, она схватила пальто.

— Я сама найду дорогу в свою комнату. Ужин был прекрасен. Еще раз спасибо.

И когда Люси выскочила за дверь и оставила его, казалось, что все огни в комнате наконец погасли.

Глава 4

Почему вопросы Стефано ее так ранили?

Люси убежала в свою комнату и упала, рыдая, в кровать. Она долго не могла заснуть. Мысли метались в ее голове.

Она повернулась в постели лицом к камину, который уже догорел до вишневых угольков. Та часть простыни, на которой она лежала, не сразу холодила ее тело, и она вздрогнула. Даже в теплых носках она мерзла. Казалось, она замерзнет навсегда.

Дрожа, Люси откинула мягкое, как облако, пуховое одеяло, вскочила с кровати и схватила с дивана куртку. Она натянула ее поверх пижамы, нашла перчатки без пальцев и натянула их, прежде чем схватить одеяло, взять скрипичный футляр и устроиться перед маленьким мраморным камином.

В то время как она уже была сломанной, ее скрипка была пока цела, и она знала об опасности влажности и слишком сильного холода для драгоценного старого дерева.

Что Люси было нужно, так это веселый большой огонь… Больше света, чтобы прогнать тени. В гостиной было гораздо теплее и светлее. Может быть, она найдет эту комнату, потому что не будет спать здесь, не сейчас. Она предположила, что могла бы написать Стефано, чтобы попросить дополнительные одеяла, но было уже поздно, и она не хотела будить его…

Ее нерешительность мешала ей самой.

«Наша судьба не в звездах, Люси, а в нас самих».

Так всегда говорил ее дедушка, когда они сидели вместе в теплые солнечные дни во внутреннем дворике его старого дома. Он заваривал ей чай, угощал печеньем и разговаривал.

Она закрыла глаза, сдерживая слезы от его потери.

Прямо сейчас судьба Люси заключалась в том, чтобы найти более теплое место для нее и ее инструмента. Она встала со скрипичным футляром, все еще прижимая к себе одеяло, затем вышла из своей комнаты и пошла по щедро устланным коврами коридорам, заполненным картинами в позолоченных рамах и антиквариатом, но, к счастью, без каких-либо осуждающих семейных портретов, пока не достигла знакомой двери с оранжевым свечением, мерцающим под ней.

Люси схватилась за ледяную ручку и открыла дверь в пустую комнату. Слабая лампа все еще горела, и огонь в большом мраморном камине пылал ярко. Она отложила скрипку, схватила с дивана несколько подушек и уронила их на пол. Завернувшись вместе со скрипичным футляром в одеяло, она лежала перед камином, стараясь не думать ни о чем, только о том, как тепло и уютно было на самодельной кровати, которую она сделала.

Люси смотрела на мерцающее пламя.

Наконец ее веки отяжелели, и мысли рассеялись…

— Что это? Почему ты на полу?

Люси подпрыгнула