была детской. Другие комнаты дворца куда менее милые. Располагайся, а в девять мы поужинаем. Я зайду за тобой.

Стефано побрел по коридорам в свой кабинет. Милый вид детской нагнал на него тяжелые воспоминания. Его детство было безрадостным. Родители воспринимали детей лишь как способ продолжить род и никогда не видели в них личностей. Они часто оставляли их няне, а сами уезжали в столицу, где оставались на несколько недель. Только редкие телефонные звонки, чтобы проверить, как он учится, напоминали ему, что у него вообще есть родственники. Придворные интриги и поддержание своего положения в обществе были естественной средой обитания.

С годами отношение родителей не менялось. Когда Стефано потерпел неудачу, единственное, что сказала его мать: «Хорошо, что отец уже умер и не видит этого позора».

От тяжелых воспоминаний про детство мысли потекли к его младшим брату и сестре. В отличие от родителей они в него верили. И он не мог подвести их.

Стефано зашел в свой кабинет и нашел письмо от Люси в кипе старых бумаг. Впрочем, ничего интересного в письме не было, все, что там написано, Люси ему уже сказала. Тогда Стефано позвонил частному сыщику, которого нанял для помощи в запутанном деле королевских драгоценностей. Рассказав в двух словах о неожиданной гостье, он попросил переключить все внимание на нее.

После этого разговора он включил компьютер и начал сам искать информацию о Люси. На экране сразу появилось множество видео с ее выступлений. Она была прекрасна. Было странно осознавать, что замерзшая, потерянная женщина на его пороге и виртуозный исполнитель на экране — это все Люси. Она играла как богиня. Эмоциональная боль, смешанная с радостью… она была похожа на ангела.

Стефано жаждал быть мужчиной, который поймает ее.

Словно в насмешку над музыкой, упрощенной динамиками компьютера, откуда-то из недр замка раздались живые звуки скрипки. Они разносились над пустынными залами, заполняли холодные пространства и странно тронули душу Стефано. Казалось, под сводами замка разливается не мелодия, а небесная зыбь нескольких совершенных нот.

Он и забыл, как сильно скучал по музыке здесь, в своем горном изгнании. Его покровительство оркестру Лассерно никогда не было обязанностью, скорее настоящим трудом любви — к большому презрению Селин, потому что она не воспринимала классическую музыку.

Время в замке, казалось, окончательно застыло. Вместо дальнейших поисков информации Стефано, как зачарованный, слушал игру Люси. А за окном, в ритм бешеной мелодии, кружил снег.

Стефано знал, как быть любезным хозяином. Он устраивал бесчисленные вечеринки и званые вечера, что позволяло ему ориентироваться в приличном обществе, и однажды ему удалось войти в роль так, словно это был еще один из его сшитых на заказ костюмов. И все же сегодня не собирался проявлять вежливость и любезность.

Он сидел за огромным столом в столовой дома своих предков.

Люси расположилась слева от него, ровно на таком расстоянии, чтобы не приходилось повышать голос во время разговора.

Ради нее ему удалось уговорить стонущую систему отопления замка согреть эту комнату, так что она сбросила свое пухлое синее чудовищное пальто. Это было благословением и проклятием, потому что под ним на ней было платье. Черное платье с длинными рукавами, без каких-либо украшений. Она должна была выглядеть простой и ничем не примечательной, но все же он был поражен. То, как оно облегало ее стройное тело… Стефано сдержал себя. Он не мог сейчас отвлекаться на эмоции к женщине, даже если эта женщина казалась ангелом.

— Еда очень вкусная.

Люси осторожно положила вилку и посмотрела на него, склонив голову набок. Ее глаза были широко раскрыты, в них отражался золотистый свет от люстр, сверкавших над столом. Надо было зажечь свечи. Она будет выглядеть прекрасно в мягком мерцающем свете, как сегодня днем в свете камина…

— Ты сам готовил?

— Да. Семейный шеф-повар научил меня нескольким вещам, когда я был моложе. Сказал, что я должен научиться кормить себя сам. А также для того, чтобы «произвести впечатление на дам». Я думаю, это был бы самый важный мотив для любого молодого человека.

Вот только Селин никогда не была в восторге от его усилий. Ей всегда хотелось обедать в лучших ресторанах Лассерно, даже когда он пресытился ими и жаждал домашней еды. С другой стороны, Люси…

Он провел мучительные полчаса, наблюдая, как гостья поглощает простую пасту, которую он приготовил.

— Ты произвел на меня впечатление.

— Очень приятно это слышать.

Ее слова тронули его.

— А я восхищен твоим нарядом. Ты выглядишь потрясающе. Я и не ожидал увидеть такую красоту за ужином.

— Ну, я не каждый день сижу за одним столом с графом в замке, поэтому не была уверена, какой стиль одежды подойдет.

— Самый обычный, — улыбнулся Стефано, протянув вперед руки и демонстрируя свой свитер.

Люси посмотрела на него. Под этим внимательным взглядом Стефано неожиданно почувствовал себя жуком на булавке. Неужели кто-то может его вот так проколоть взглядом? Его, который сам прекрасно манипулировал людьми… Наконец Люси отвела взгляд, и Стефано почувствовал странное облегчение.

— Что ты надеешься найти в Варно? В письме говорится, что твой дед говорил об этом месте, а еще ты упомянула историю твоей семьи?

— Ты нашел мое письмо? По крайней мере, хоть что-то пошло правильно.

В этих словах была какая-то усталость. Как будто в последнее время у нее многое пошло не так. Что-то не давало ему покоя — желание спросить, почему, — но у него имелись более важные вопросы, и ее проблемы не были его решением.

— Сочувствую твоей утрате. — Каковы бы ни были его домыслы о том, что мог сделать ее дед, в нем еще оставалась человечность. Это был крошечный шанс, но в этот момент Стефано ухватился за него. — Ты сказала, он недавно скончался? Должно быть, он был в преклонном возрасте.

— Так оно и было. Девяносто девять. Он прожил долгую и насыщенную жизнь, но всегда тяжело потерять того, кого любишь.

Тишина повисла над столом, затем Люси продолжила:

— Мой дед рассказывал мне истории о великой доброте здешних людей, особенно в провинции Варно. Я хотела убедиться в этом сама. Немного изучить историю семьи. Может быть, побывать в тех местах, которые он любил… Посмотреть, так ли добры и щедры люди, как он говорил.

Отчаянные и доверчивые — вот лучшее описание, по крайней мере для его семьи. Когда враг им угрожал, те надеялись, что человек, которого они считали благородным, сможет спасти единственную драгоценную национальную реликвию, которую не смогли вовремя спрятать. И все же Стефано никак не мог понять,