– А когда будет достаточно? Как быстро надо бегать?

– Быстрее камня, – говорит Матушка Ночи.

Ива смеется. Она, конечно, многого не понимает, но кое-что знает об устройстве мира.

– Камни не бегают!

– Правда? – Матушка Ночи поднимает с земли гладкий камень размером с яйцо. Подбрасывает на ладони и ловит.

Ворон срывается с насеста и перелетает на соседнюю дугу ограды. Женщина приветствует его кивком. Ворон отвечает тем же.

– Конечно, – кивает Ива. – У них нет ножек!

– Ну, тогда обгони его!

Матушка с размаху швыряет камень. Девочка срывается с места. Пробегает несколько шагов и падает, растянувшись на мокрой траве. Камень давно исчез в темноте двора.

Когда Ива поднимает голову, лицо ее вымазано в грязи. На скуле темнеет ссадина. От обиды девочка того и гляди расплачется.

– Мне подставили подножку! – Голос дрожит. – Ты видела-видела? Они подставили мне подножку!

– Кто, милая? – ласково спрашивает Матушка Ночи.

Девочка оглядывается по сторонам. Рядом никого нет, только кусты чертополоха дрожат на ветру. С резных листьев осыпаются блестящие капли. Но она ведь видела! Маленькие и озорные мордашки, похожие на бурые колючие соцветия, мелькнувшие в высокой траве. Тонкие лапки точно сухие веточки. Ей же не почудилось?

– Чертополохи! – шепчет Ива. И на мгновение ей мерещится хихиканье.

Матушка Ночи опускается перед ней на корточки. Берет за острый подбородок и вытирает лицо рукавом платья. Ива морщится, когда Матушка дотрагивается до ссадины.

– Вот видишь, – говорит Матушка Ночи. – Ты должна быть очень внимательна и осторожна. И должна научиться бегать так, чтобы никакой чертополох, никакие коряги и кочки не могли тебя остановить… Быстрее камня.

Ворон на ограде громко каркает и хлопает крыльями.

– А ты моя настоящая мама? – вдруг спрашивает девочка.

Матушка Ночи кивает:

– Здесь и сейчас.

Туннель, казалось, никогда не кончится. Ива ползла и ползла, а впереди не виднелось даже проблеска света. Наверное, она уже обогнула весь дом по кругу… А может, это никакая не вентиляционная шахта, а самый настоящий подземный ход? И он выведет ее наружу в Большой Лес?

В туннеле было тепло и сухо. Воздух такой спертый, словно кто-то скомкал его и затолкал сюда точно вату, плотную, шершавую, мягкую. Пахло плесенью, а от пыли свербело в носу и слезились глаза. Что-то маленькое и невесомое упало на шею и быстро-быстро пробежало за шиворот, перебирая тоненькими лапками. Паук? Ива задергалась, но больше от неожиданности, чем от испуга – пауков она не боялась, – и пребольно ударилась головой о потолок.

– Вот гадство! – выдохнула девочка, потирая шишку на макушке. Раз рядом нет взрослых, то можно и ругаться. Все равно никто не услышит.

Мысль эта пронзила ее раскаленной спицей. Не услышит… А если с ней что-то случится? Если она здесь застрянет? Никто не сможет прийти на помощь, и никто никогда ее не найдет! Ива зажмурилась, представляя, что будет дальше. Она превратится в высохшую мумию со сморщенной кожей. Пауки будут выводить паучат в ее пустых глазницах, а она будет лежать и клацать зубами в вечной темноте. Такую мумию (картинку) Ива видела в одной из книжек профессора Сикорского, и она произвела на нее впечатление. А может, от нее и мумии никакой не останется? Только горстка праха, перемешанного с пылью. Или она станет призраком, тенью, скользящей по комнатам и коридорам дома Матушки Ночи…

Ива задумалась. Раз так, может, не стоит ползти дальше? Остановиться сейчас, подождать немного, а потом вернуться тем же путем? Можно свернуться клубочком и уснуть. А когда она проснется, Матушка уже вернется домой, и Доброзлая Повариха сменит обличье… Ива уставилась вперед, в непроглядную темноту. Ну уж нет! Если она остановится сейчас, то никогда не узнает, что же впереди. Тем более что впереди… Впереди…

Ива прищурилась. Паучок под одеждой прополз вдоль позвоночника, перебрался на ребра. Ива задергала плечами и снова стукнулась о стенку туннеля. Щекотно же!

А далеко впереди вспыхнул и погас крошечный, с булавочную головку, огонек. Точно самая маленькая звездочка в паутине ночных созвездий. Но теперь-то Ива знала, что там что-то есть. Перехватив банку с кленовым сахаром, девочка уверенно поползла дальше.

Время тянулось медленно, как густая патока. Ива ползла, наверное, целую вечность, а далекий огонек не становился ближе. Он мигал то желтым, то рыжим, то красным. Будто нерешительный светлячок, который никак не может выбрать, каким светом ему светить. Девочка устала, у нее болели руки и ноги, спину ломило, а уж сколько она набила шишек – не сосчитать. Но Ива не собиралась отступать. Далекий огонек звал ее, как ночного мотылька зовет пламя свечи. Да и упрямства, в свои пять лет, ей было не занимать.

И в конце концов огонек сдался. Начал расти, превращаясь в четко очерченный, ярко-рыжий прямоугольник. В туннеле стало жарче; показались стены, сложенные из потрескавшегося кирпича. После непроглядной темноты перед глазами заплясали разноцветные пятна, точно стеклышки из разбившегося калейдоскопа.

– Уфф!

Впереди взметнулось пламя. Горячий ветер дыхнул в лицо. Ива отпрянула, пряча лицо в ладонях, и заверещала что есть мочи. Она не хотела, но так уж вышло. Банка с сахаром покатилась по полу.

Горящий проем тут же исчез, и на его месте возник блестящий глаз, круглый, как у совы. Отблески пламени дрожали в черном зрачке.

– Кто здесь? – проревел голос, густой и низкий. Иву словно ударили по голове пуховой подушкой. – Здесь кто-то есть?

Девочка сжалась, не в силах произнести и звука. Она и вдохнуть-то не могла. Огромный глаз моргнул.

– Выходи, – прогудел тяжелый голос. Еще чуть-чуть, и у Ивы бы лопнули барабанные перепонки. – Выходи. Я… Я тебя не боюсь! Ты же меня не обидишь, правда?

Язычок пламени трепещет под закопченным колпаком. Профессор Сикорский ворчит и тянет руку к керосиновой лампе, чтобы подкачать давление. При каждом движении поршня раздается протяжный скрип. Иве кажется, что это скрипят заржавевшие старческие кости. В свете лампы кожа Сикорского блестит, как покрытая лаком. Старик молчит, уставившись на огонь. Ива, совсем маленькая в огромном кожаном кресле, молчит вместе с ним.

– Не отвлекайся, – говорит Сикорский, вздрагивая так, будто пробудился ото сна. – Еще раз сначала. Читай по слогам. Латынь можешь пропустить…

На коленках у Ивы лежит большая книга в засаленном переплете. Тяжелая, как кирпич. Из корешка торчат красные нитки; Ива едва сдерживается – хочется дернуть за одну и посмотреть, как она распустится. Ведя пальцем по строчкам, девочка начинает читать, громко проговаривая каждый слог. Она умеет читать куда быстрее, целыми словами и предложениями, но старик ждет от нее другого, и ей неохота его расстраивать.