– В том то всё и дело! У него даже дневника не было! – покраснела от возмущения Лидия Сергеевна. – Представляете, даже дневника!

– А может, у него что-то случилось? – выкрикнула с последней парты молодая учительница истории Людмила Евгеньевна. – Может, дома проблемы?

Все обернулись.

– Я вас уверяю, милочка, – поспешила авторитетно возразить ей Нина Васильевна – проблемы тут ни при чём, это гены. Я с его бабулей знакома: ещё та штучка… Никогда место в очереди за молоком не уступит.

– Так что делать с Шишкиным? – начал терять терпение Евгений Михайлович.

– А ещё имя ему такое дали, – продолжала заводиться Лидия Сергеевна. – Иван Шишкин! Позорит своего великого предшественника.

– А я, кстати, в выходные в картинной галерее была! – похвасталась Юлия Алексеевна. – Так хорошо! Забыла про работу, отдохнула… О, а вон и Ольга Викторовна из продлёнки идёт! Ну что? Как вы там? Устали!

– Фу, слава богу, последнего ребёнка забрали! – поставив сумку с тетрадями на парту, громко выдохнула учительница. – Который час?

– Пять часов.

– Ой, – заторопилась она, – пора уже за своим в сад бежать!

В это время дверь распахнулась, и в кабинет вошёл худой темноволосый мужчина в очках – директор Александр Павлович. В руках он держал папку с бумагами.

– Ирина Юрьевна, – обратился он к завучу по воспитательной работе, – мне срочно нужна ваша помощь. Сейчас из методического кабинета звонили: необходимо строго до шести сдать отчёт.

Ирина Юрьевна устало поднялась с места и принялась укладывать в сумку вещи.

– Постойте, а что с Шишкиным делать? – глядя на неё, забеспокоилась Лидия Сергеевна.

– Товарищи! Ну что можно сделать в этой ситуации? Накажите, вызовите родителей! Если не поможет, в крайнем случае, опять совещание соберём…

Ванька вернулся домой поздно вечером, возбуждённый и радостный. Оказалось, это очень здорово: прыгать в сугроб со второго этажа. Димка, правда, чуть не подвернул ногу, но, к счастью, всё обошлось. Ванька вдруг искренне захотел поделиться своей радостью с мамой, рассказать ей о том, как они с Димкой весело провели время, но, увидев её в полутёмной прихожей, в нерешительности остановился у порога. Она ждала его, прислонившись спиной к стене, всё в том же неопрятном халате, и напряжённо, неуютно молчала. Ванька растерянно посмотрел в её лицо и не узнал, никак не мог узнать прежней мамы. Может быть, поэтому, когда она спросила у него, где он был, Ванька соврал:

– В школе задержали.

– Врёшь! – вдруг пронзительно закричала она. – Ты мне врёшь! Весь в своего папашу! Лидия Сергеевна звонила, просила в понедельник к директору зайти! Мало мне проблем, ещё ты! Что натворил?!

– Ничего!

– Врёшь! – не отступая, кричала мама. – Признавайся, что мне директор скажет?

– Мне всё равно! – раздражённо крикнул ей в ответ Ванька и, отшвырнув попавшийся под ноги рюкзак, бросился в свою комнату.

Мать опешила на мгновение, потом было пошла за ним, но передумала, и, опустившись на стул у двери, заплакала, закрыв лицо руками.

– Господи, да за что мне это?! – доносились до Ваньки её громкие всхлипывания. – Вы меня в гроб загоните! Ты и твой папаша. И кто только из тебя вырастет?

Ванька лежал на кровати, напротив большого незанавешенного окна, в полной темноте, и в сердце его кипели злость и обида. Ему было абсолютно всё равно, кто из него вырастет, но вырасти сейчас очень хотелось. Ведь тогда не надо будет ходить в эту проклятую школу и слушать дурацкие наставления родителей…

Фонари на улице не горели, и чёрная беззвёздная ночь за окном напоминала бездонную пропасть, в которую они прыгали вдвоём с Димкой. Димка!..

И в памяти всплыли интересные, но опасные события сегодняшнего дня.

Ванька вдруг непроизвольно улыбнулся. «Димка классный! Мы с ним завтра обязательно ещё что-нибудь придумаем!» – подумал он и, успокоенный этой мыслью, не заметил, как заснул.

Проснулся он оттого, что в соседней комнате громко разговаривали. Ванька прислушался, и сердце его зашлось от счастья: он узнал голос отца. Живо соскочив с кровати, он бросился к двери, но исступлённый крик матери его остановил. Ванька замер у порога и стал с жадностью ловить каждое слово. Отец хотел вернуться. Ванька слышал, как он предлагал маме забыть старое и начать всё сначала… В этот момент от радостного волнения сердце Ваньки готово было выскочить из груди. Но мама почему-то говорила «нет», обвиняла отца, и внутри у Ваньки снова всё опускалось. А потом он услышал это страшное слово – «РАЗВОД».

– Предатель, – что есть мочи кричала мама. – Подлый предатель! Убирайся, я не хочу тебя видеть!..

Ванька не мог больше оставаться за дверью: его глаза наполнились слезами, он вдруг забыл, что он герой и что герои не трусят и не плачут…

– Папа! Не уходи!

Отец вздрогнул от неожиданности, словно не ожидал увидеть здесь сына, затем молча, с прежней теплотой потрепал его по светлым взъерошенным волосам и, напоследок виновато взглянув на жену, скрылся за дверью. Из подъезда потянуло холодом…

– Зачем, зачем ты его выгнала? – с отчаянной злостью набросился Ванька на мать.

– А тебе его жалко, да?! – закричала она в ответ. – Хочешь пойти к нему?!

– Хочу!

– Ну и иди, иди с глаз долой! Такой же предатель растёшь, как твой папаша!

Ванька живо оделся и бросился на улицу. Отец не должен был уйти далеко, но где он? Куда он пошёл? Холодный снег, равнодушно летящий с неба, казалось, нарочно заметал следы. Ванька несколько раз растерянно огляделся по сторонам. Никого. И тогда, смахнув рукавом выступившие на глазах слёзы, побежал к старому парку, где они часто гуляли вместе.

В парке Ванька внимательно изучал лавочки, с надеждой вглядывался в лица одиноких прохожих – искал отца. Ему ужасно не хотелось, чтобы папа оказался у этой противной тётки Ирки. Зачем? Ведь он же приходил к маме, он любит их, он собирался к ним вернуться…

Но отец оказался именно у неё. Ванька даже растерялся, увидев его на пороге чужой квартиры: настолько это было неестественно и странно. Отец тоже растерялся, но быстро нашёлся и пригласил:

– Проходи, сын!

– Папа, пойдём домой! – не торопясь проходить, попросил его Ванька.

– Не могу, – отец покачал головой и виновато добавил: – Ты ведь у меня взрослый: всё понимаешь…

Но то ли Ванька ещё не вырос, то ли был глупый, но он ничего не понимал. А отец не пытался объяснить. Он вообще почему-то говорил очень мало, только помог сыну раздеться, включил телевизор и принёс чай…

В большом мягком кресле, напротив телевизора Ванька чувствовал себя неуютно. Он вертелся и беспокойно глядел по сторонам. Вокруг всё было чужое: и книжный шкаф, и диван, и красные занавески, и стоящая перед ним чашка чая… Ванька машинально сделал несколько глотков и поморщился – ананасовый. Он не любил ананасы, но папа, видимо, об этом забыл. Ванька посмотрел на него: отец усердно переключал телеканалы.