Вся жизнь лошадей – одно лишь служение. Власть человека над ними была беспредельна, он управлял всем, даже любовью. Люди подбирали каждому жеребцу пару так, чтобы сохранить чистую кровь, чтобы жеребята – их новые рабы – унаследовали качества берберийских и арабских скакунов, лучших и самых благородных в мире, поистине божественных лошадей.

Когда солнце начало клониться к западу, нетерпение Пегасуса вновь прорвалось наружу.

– Ну когда? Когда же мы пойдем?

Койот раздраженно вздохнул. Какой же этот конь несообразительный! Он терпеливо разъяснил:

– Когда мы пойдем, должно быть темно, совершенно темно, не считая света луны и звезд. Созвездие, в честь которого тебя назвали, должно подняться высоко в небе. Его свет благословит тебя. Ты будешь сиять во тьме, освещаемый звездами, как божество, которым был рожден. – Койот помолчал. – Теперь понятно?

– Понятно, – покорно отозвался Пегасус.

– Хорошо. А теперь вернемся к тренировке. Я хочу еще раз посмотреть, как ты выполняешь пиаффе.

* * *

Койот наблюдал, как над горизонтом всходит луна.

– Рано. Еще рано, – шептал он. Хищник ждал идеального момента – так, чтобы луна не успела подняться слишком высоко, но чтобы прямо над ней начали зажигаться первые звезды. – Еще немного… Выходи, когда услышишь мой вой.

Они прятались в кедровой роще недалеко от лагеря Эль-Миэдо. Сам Эль-Миэдо в это время спал в своей палатке. Первый вой Койота ворвался в его сон. Второй разбудил его окончательно. Он услышал, как рядом в корале забеспокоились лошади. Кто-то приближался. В холодном ночном воздухе раздался ослиный рев.

Эль-Миэдо натянул сапоги и схватил оружие – толедский кинжал, выкованный лучшими оружейниками мира. Кони нервно заржали. Он услышал, как бормочет на улице кто-то из сторожей.

Это бормотание гулом отдалось в голове. Вот уже несколько ночей подряд к нему в снах приходят… Нет, лучше лишний раз не вспоминать о тех кошмарных тенях, а то они и дальше не дадут ему спать.

А в следующее мгновение его глаза широко распахнулись от удивления.

Он был здесь. Конь его жизни. Конь судьбы. Эль-Нобле.

Силуэт коня чернел на фоне всходящей луны. Звездный свет отблескивал на его шкуре, как алмазная пыль. Жеребец двигался безупречным пассажем, словно плыл по ветру в лунном свете, не касаясь земли.

– Эль-Нобле! Он пришел ко мне! – прошептал Эль-Миэдо и почувствовал, как кровь закипает у него в жилах. С этим конем он может больше не бояться своей судьбы.

Дни Тихо и Товарища вошли в привычное русло. Тихо вел жеребца за собой, шагая впереди. Мальчик прикасался к нему лишь тогда, когда накладывал на глаза травяную мазь. Кажется, она помогала, но он не был уверен до конца. Отек точно спадал. Однако, так как Тихо никогда не видел существ, подобных Товарищу, он не знал наверняка, какими должны быть его глаза. Но одно Тихо было совершенно ясно: зверь мог почти что видеть ушами. У него был поразительный слух. Он мог неожиданно повернуть голову, услышав шуршание насекомого, и тут же с абсолютной точностью направиться к кусту, в котором оно сидело, так что Тихо не нужно было вести его.

Ночью он улавливал пощелкивание и посвистывание, издаваемые носящимися в темноте летучими мышами, а иногда и сам ориентировался по звуку, как летучая мышь. В таких случаях он останавливался, тихо ржал, повернув голову в направлении скалы или другого препятствия, и слушал, как возвращается эхо.

Тихо нравилось наблюдать за ушами Товарища. Он никогда не видел, чтобы уши могли двигаться настолько независимо одно от другого. Они постоянно шевелились, собирая все окружающие звуки: хриплые трели цикад, посвистывание овсянок и дрожащую песню ржанки, купающейся в солнечном свете.

Для Товарища все это было звуковыми картинами, написанными на полотне ветра. Но вскоре Тихо начал догадываться, что не только звуки и запахи наполняют его мир – он все лучше и лучше начинает различать свет. Он еще спотыкался, хотя, возможно, уже реже, чем раньше, но Тихо чувствовал, что его зрение постепенно улучшается.

На третий день Тихо привел Товарища на ровный песчаный берег неглубокой извилистой речки, текущей среди обширных лугов, заросших терескеном. На поверхности переливающихся струй плясали солнечные зайчики. Был прекрасный день. Товарищ прислушивался к журчанию воды, поводя ушами туда-сюда.

И тут Тихо заметил какое-то движение под веками у Товарища. Может быть, он ощущал отблески солнечного света, отражающиеся от покрытой рябью поверхности?

Эсперо подошел ближе к кромке воды. Сердце у Тихо забилось быстрее. Берег здесь состоял из песка, который называли очищающим. В этой речушке люди часто купались или промывали овечью шерсть. Позволит ли Товарищ Тихо искупать его? Ему хотелось отчистить копоть и пепел с его шкуры, которая, наверное, под ними должна быть прекрасной.

Тихо зашел в воду и обернулся.

– Иди! Иди сюда! – стал уговаривать он коня. Тот сделал шаг. Вода журчала у его ног, и копоть, которая начала сходить с шерсти, окрасила уплывающую пену в темный цвет. Тихо рискнул наклониться и зачерпнуть в ладони воды с чистым белым песком со дна реки.

Он начал аккуратно мыть песком ноги Товарища, начиная с копыт. «Ну вот!» – проговорил он, глядя, как светлеет шерсть. Товарищ стоял спокойно. Ему, по-видимому, нравилось, как руки мальчика трут его шкуру песком.

Тихо же изумленно распахнул глаза. Ему казалось, что из-под покрова копоти появляется совершенно другой конь. Шерсть его была серебристо-серой с более темными отметинами, как ночное небо, покрытое бледными полупрозрачными облаками, затеняющими луну и звезды.

Вода уже доходила мальчику до пояса, и он не мог хорошенько дотянуться до холки коня. Ему так хотелось увидеть это новое существо полностью чистым и сияющим. Течение было сильным, и Тихо почувствовал, что его ноги отрываются от дна. Он пытался удержаться в воде на уровне плеч Товарища, но было сложно одновременно бороться с течением и скрести коня. Обожженные концы его гривы уже довольно давно отвалились, но среди прядей все равно виднелись темные полосы. Тихо боялся схватиться за гриву, чтобы не причинить животному боль. Но если он будет держаться, то ему будет проще бороться с течением, а доставать песок и тереть шкуру можно второй рукой. Они зашли в самое глубокое место потока. Что же будет, если Товарищ вдруг перестанет доставать ногами до дна? Умеет ли он плавать?

Тихо прижался к уху Товарища.

– Держись, а то нас снесет.

Эсперо повернул голову к мальчику. Впервые за все это время Тихо увидел, что веки коня полностью поднялись. Он заглядывал мальчишке прямо в глаза.

– Держись крепче, а я буду держаться за тебя, можно?