Девушка собиралась просто поспать, чтобы набраться сил перед дорогой, но в эту ночь ее опять втянуло в особенный сон, в сон, связанный с книгой…

Алиса вновь очутилась в прошлом, но, похоже, с эпизода, виденного в первом сне, прошло время…

На скамейке в парке вновь сидели юноша и девушка, уже другие. У девушки были красивые русые волосы, свободными волнами ложащиеся на плечи, привлекательное лицо с тонкими аккуратными чертами, смутно напоминавшими ту красавицу балерину, которую Алиса видела в первом сне. Незнакомка была одета в причудливые очень широкие джинсы, приталенную рубашку с высоко поднятым воротником и туфли на широкой массивной платформе. Рядом сидел юноша со странной прической: волосы длинные, а на висках отпущены густые бачки, одет он был фактически так же, как и девушка: в джинсы и цветную рубаху с коротким рукавом. Эта пара словно сошла с картинки из старого-старого модного журнала. Но самое главное, на коленях у девушки лежала прекрасно знакомая Алисе книга.

– Что я считаю жизнь от нашей первой встречи,

Что милый образ твой мне каждый день милей,

Что нет покоя мне без бурь минувших дней,

Что муки ревности и ссор безумных муки

Мне счастьем кажутся пред ужасом разлуки…[4]–

выразительно читала девушка.

Юноша слушал внимательно и серьезно.

– Ты чувствуешь, какая в этих строках сила и правда? – спросила девушка, посмотрев ему в глаза.

Он положил руку поверх ее тонких пальцев, покоящихся на книге.

– Я верю, что мы не расстанемся, Аня.

Они замолчали, глядя друг на друга. И в этих взглядах было столько по-настоящему важного: и нежность, и понимание, и та глубинная связь, которая соединяет людей раз и навсегда. У Алисы защемило сердце. Эти двое любят друг друга, в этом нет сомнения.

Вдруг девушка засмеялась и смущенно, очень мило склонила голову.

Молодой человек тоже улыбнулся и посмотрел на нее вопросительно.

– Так, подумалось внезапно… – На щеках Анны вспыхнул румянец.

– Скажи!

– Не скажу! Сначала догони! – Девушка захлопнула книгу, легко вспорхнула со скамейки и побежала прочь.

Юноша кинулся за ней. Алиса смотрела, как они бегут по дорожке, мечутся среди сиреневых кустов. Там молодой человек наконец настигнул ловкую беглянку, преградил ей путь, раскинув руки.

– Я поймал тебя! Ну скажи же, почему ты смеялась?!

– Не скажу!

– Скажи!

– Да ерунда…

– Аня…

– Ну хорошо, хорошо. – Она уткнулась лбом ему в плечо. Алиса едва слышала и понимала, что подсматривать за влюбленными нехорошо, но все же не находила в себе силы уйти. – Я просто подумала… Что, если у нас будет дочь, я передам эту книгу ей, так же как моя мама отдала ее мне… – пробормотала девушка едва слышно. – Правда, глупости!

– Неправда! – горячо возразил молодой человек. – Так и должно быть! Нет, я не прав! Так и будет!

Вокруг звонко пели птицы, стояла теплая летняя пора, и сам воздух, казалось, был напоен любовью и счастьем… Любить, мечтать и просто-напросто быть счастливым казалось столь же естественным, как дышать.

И даже просыпаясь от звонка будильника, Алиса еще улыбалась. Эти чудесные сны, которые дарила найденная книга, обещали, что и ее собственная история окажется счастливой.

Они с Олегом, переглядываясь и пересмеиваясь, словно дети, наскоро позавтракали на кухне бутербродами и кофе. За окном едва начинался рассвет. Приехало такси, путешествие началось…

Холл отеля был роскошным. Большая винтовая лестница, мраморный пол, в котором отражались огни хрустальных люстр, мягкие удобные диваны по углам и, конечно, стойка ресепшен – большая, черная, основательная. Олег повидал уже несколько довольно неплохих отелей, но этот, разумеется, был лучший. Изысканный, похожий на сбывшуюся мечту.

– Добро пожаловать! – по-английски приветствовал прибывших пожилой добродушный грек, несмотря на жару одетый в строгую черную рубаху и черные же брюки, в круглых очках, неуклюже сползающих на самый край носа и неумолимо разрушающих презентабельно-деловой облик. – Я Наркисс Нюктакис, хозяин этого отеля. Называйте меня просто Наркисс.

– Очень приятно. – Олег, а затем Алиса пожали протянутую руку, на которой блеснул массивный серебряный перстень, Олег заметил, что на нем отчеканен узор из каких-то цветов. Видимо, перстень был старинным, возможно, родовым.

– Рад видеть каждого из своих гостей. Для меня очень важно, чтобы здесь вы чувствовали себя как дома! Пожалуйста, друзья мои, если вам что-нибудь потребуется, сразу же обращайтесь ко мне! У нас тут все совсем просто, по-домашнему. А теперь Атанасия выдаст вам ключи от ваших номеров. Атанасия!..

Темноволосая симпатичная гречанка, стоящая за стойкой ресепшен, с готовностью закивала, и вскоре они уже поднимались в расположенные на втором этаже номера.

– Тут и вправду хорошо, уютно, – заметила Алиса, оглядывая выполненный в мягких тонах холл, с пушистым ковром и большим мягким диваном.

– Меня впервые хозяин самолично встречает. – Олег остановился у двери первого из номеров. – Сразу видно, что в Греции кризис – по-настоящему дорожат клиентами.

– А что, приятно. – Девушка улыбнулась. – Я приму душ. Давай через час встретимся.

– Давай. – Он проследил, как Алиса скрылась за дверью, и неохотно пошел к своему номеру. Если бы только можно было остаться с ней!..

Санторини казался ожившей картинкой, но при том более яркой, живой, невероятной. Как раз тот редкий случай, когда реальность превосходит ожидания. Стоя на вершине острова и глядя на яркую воду и трехцветные скалы, никак не можешь поверить, что действительно очутился здесь, что подобные места вообще существуют.

– Удивительное место! – Алиса стиснула его руку. – Здесь так и чувствуешь, что Бог есть.

Олег кивнул. Происходящее казалось ему счастливым сном. Сбывшимся сном, если быть точным…

Они с Алисой долго бродили по удивительному городу, расположенному на скалах террасами, а затем вернулись к отелю. Идти до него было далековато – минут сорок, ведь располагался он гораздо ниже, на уступе скалы, ближе к берегу и пляжу с черным вулканическим песком, нагревающимся так сильно, что ступать по нему босиком все равно что идти по раскаленной плите.

На закате они купались в море, брызгая друг на друга водой и совершенно позабыв о шумной, застывшей в вечных пробках Москве. Здесь было тихо, а от того величественная первозданная красота места становилась еще значительнее, еще прекраснее.