Однажды мы с родителями вышли пройтись после заката, когда спала дневная жара. И встретились с ней и ее мужем. Она шла и повторяла, как заклинание: «Какая я счастливая, какая я счастливая…» Кого она пыталась убедить? Нас, себя, мужа или всех вместе?

Вторая русская приехала с мужем-палестинцем и двумя мальчиками — Самиром и Аднаном. Палестинца звали Саидом, он прекрасно говорил по-русски, долгое время жил и учился в России. Лиза — так звали женщину — ходила к маме и потихоньку рассказывала о чем-то, жаловалась… Семья поселилась «на той стороне», у американцев, в крайнем домике слева.

Самир и его младший брат Аднан вообще говорили только по-русски и с удовольствием играли с нашими малышами, пока матери обсуждали свои проблемы. Мальчишки были очень хорошенькие: смуглые, с густыми черными волосами и огромными бархатными глазищами. От скуки мы возились с ними, как с куклами. Они не возражали и полностью подчинялись нам.

Заполучив в личное пользование «детский сад», по образному выражению Юльки, мы разнообразили прежние игры, добавив в них свои правила. Например, мы разбивались на две команды: разбойников и героев. Разбойники должны были украсть и спрятать одного из героев. Герои отправлялись на поиски, находили своего, а потом начиналась финальная битва. Мы бились на самодельных шпагах, а у Самира была игрушечная, потом всем нашим мальчишкам купили такие.

Постепенно игра стала напоминать спектакль. У каждого появилась своя любимая роль. Самир непременно хотел быть героем, рыцарем или принцем. Ему очень нравилось спасать, особенно Наташу. Она и получила роль принцессы. Мы с Юлькой с удовольствием выкрадывали ее, уводили к нежилой вилле на отшибе и прятали там. Прибегал Самир с мальчишками, вооруженными шпагами, мы сражались, Наташа закатывала глаза и ахала, все, как в кино.

Еще мы играли в шпионов и разведчиков. Сами придумали. У каждой команды был секрет, другая команда должна была этот секрет раскрыть. Все честь по чести: два штаба, разведывательные операции, стычки с врагом. Эта игра могла длиться несколько дней, с перерывами на сон и еду. Ни Алена, ни Жорик в этих играх не участвовали, видимо, считали ниже своего достоинства. Аленка после неудачной прогулки по поселку некоторое время вообще не выходила из дома. Мы честно наведывались к ней, только для того, чтоб посидеть в сумерках комнаты с закрытыми жалюзи и послушать ее сетования на скуку и дикость.

Жорик с утра лежал с книгой у себя в комнате, вечером перебирался на веранду. Мы по-прежнему почти не общались, только здоровались, сталкиваясь где-нибудь. Он меня раздражал.

Самир и Аднан выглядели вполне счастливыми детьми. Их мама Лиза тоже вроде бы не страдала. Но моя мама была убеждена в обратном.

— Несчастные они женщины, несчастные, — твердила мама, — нечего им тут делать с этими арабами!

Но соглашались с ней далеко не все. Некоторым матерям казалось, что брак с иностранцем — для дочери очень выгодная партия.

— С засранцем! Я еще понимаю француза какого-нибудь, там хоть цивилизация, права какие-то, а здесь?!

— Да ты-то чего в голову берешь? — удивлялся отец.

— А расстраивают они меня, — говорила мама, — приходят и на жизнь жалуются, плачут… А наши словно не понимают ничего! Саид этот, как учиться, так в России, а как приехал сюда, так сразу к американцам кинулся, лебезит, смотреть противно. Нужен он им!

Американцы.

Они оказались смелее нас. Хотя первый смельчак, решившийся вступить за наш забор, заметно нервничал. Видимо, там вышел какой-то спор, типа: «Слабо тебе зайти к русским?» Парню было страшно, а ну как эти ужасные русские только и ждут, чтобы он пришел? И что они могут сделать с ним? Пока он, двигаясь, как лунатик, пытающийся сохранить гордый и независимый вид, шагал, не видя ничего перед собой, по нашей гравиевой дорожке, мы, открыв рты, смотрели на него.

Это был совсем обычный светловолосый мальчишка, лет четырнадцати, в джинсах и зеленой кофте, тоже, наверное, связанной мамой или бабушкой. У него хватило характера, чтобы пройти нашу территорию до конца, но вернуться тем же путем он не решился — обошел вокруг. Русские казались страшнее стай одичавших собак и не менее диких аборигенов.

Несколько его товарищей поджидали первопроходца у самой дороги, они переговаривались и поглядывали на нас. Я решилась и помахала им рукой, в знак того, что с их другом все в порядке. Они то ли не ожидали, то ли уж очень удивились, но сначала замерли, а потом как по команде подняли руки и помахали в ответ. Тем временем смельчак подошел к своим, и они встретились, как мужчины после боя, каждый похлопал его по плечу и сказал что-то негромко.

— Кто тебе нравится? — шепнула я Юле.

— Этот, который приходил, ничего, симпатичный…

— А мне тот, высокий, в красной шляпе, — призналась я.

— А как же Венсан?

— Ну… Венсан тоже…

Следом за смелыми американскими парнями появились две почти одинаковые девочки. Они безбоязненно пересекли дорогу и подошли к нам, держась за руки и улыбаясь. Девочки оказались сестрами. Старшая представилась как Эмми, младшая — Лейли. Они совершенно не знали французского, а мы по привычке все пытались с ними говорить на этом языке. Но быстро сообразили и перестроились на английский.

С ними было так интересно болтать, что мы забросили наших малышей и весь день посвятили новым подругам. Они много чего рассказали нам, главное, мы узнали имена ребят, заславших к нам шпиона. Самого «шпиона» девочки называли Лани, а главного заводилу всей «банды», того, в красной шляпе, — Келли.

На следующий день американки пригласили нас к себе. Как выяснилось, живут они не в вагончиках, а в составных домиках-модулях. В доме сестер полы были покрыты ковролином, низкие потолки и много вещей, разбросанных как попало. Их мама, высокая худощавая блондинка с распущенными волосами, щеголяла по дому в длинной зеленой юбке и мужской рубахе. Позднее мы познакомились и с папой сестер — добродушным, рыжим и бородатым.

Казалось, наши родители только и ждали предлога, чтобы поближе познакомиться с американцами. Буквально через несколько дней после моего посещения американского дома, вечером родители, принарядившись (мама даже надела новые модные туфли на высоком каблуке), вышли под руку из дома и направились через дорогу с другими такими же нарядными парочками. Американцы устроили совместную вечеринку.

Я осталась и долго ждала их возвращения. Не дождавшись, уснула.

Каждое утро мы с мамой упорно занимались французским. К полудню я освобождалась и бежала к Юльке, или она приходила ко мне первой. Вместе мы придумывали, чем бы занять себя и наш «детский сад». Я заметила, что именно за оградой растет самая высокая трава, а над ней летают огромные бабочки с оранжево-синими крыльями. Я таких никогда не видела. Разве что однажды на выставке.