Происхождение обычая украшать свою внешность Овидий видел в том, что человеку свойственно украшать все. Он украшал позолотой стены своих домов, свой земляной пол он укрывал мрамором, так неужели же собственная внешность не заслуживает внимания?!

Желание хорошо одеться и накраситься не покидает женщину, даже когда она одна и ей вроде бы не перед кем являть свои достоинства.

Сидя в деревне, и то любая кудри уложит,

Скрой на Афоне ее — прибрана будет и там.

Нравиться хоть и себе — даже это каждой приятно,

Каждой своя красота и по душе, и мила.

Со временем страсть к парфюмерии и косметике усилилась. Сенека в «Письмах на моральные темы» вспоминал, что когда Гораций (65 г. — 8 г. до н. э.) намеревался рассказать о человеке пустом и изнеженном, то говорил: «Пахнет духами Букилл…», «а покажи Букилла теперь, — рассуждал Сенека, — да он покажется вонючим, как козел… Теперь мало душиться — надо делать это по два-три раза на день, чтобы аромат не улетучился».

Марциал в своих «Эпиграммах» риторически восклицал:

Светским кого называть? — кто подвит и причесан красиво,

Благоухая всегда запахом тонких духов…

В праздники, в знаменательные дни драгоценные ароматы лились рекой, а дым от курений «затмевал солнце». Большие общественные помещения орошались душистыми водами или винами, настоянными на душистых веществах, главным образом на шафране. Пол театральной сцены, по словам Овидия, был красен от жидкого шафрана, а во время гладиаторских боев арена оказывалась скользкой от него. Поэт восхищался ловкостью героя:

Пусть даже скользок помост, обрызган корнкским шафраном,

… не уронишь щита…

Для тех же целей использовался мускус и благоухающие жидкие масла. Гамма ароматизированных продуктов становилась шире. Во время принятия ванны, до и после еды считалось правилом хорошего тона покрывать свое тело маслами и мазями и в целях гигиены, и просто для удовольствия.

Запах бальзама люблю: это запах мужских притираний;

Вам же матроны идут тонкие Косма духи.

Имя торговца благовониями Косма не сходило со страниц литературных произведений тех лет. Аромат причислялся к столь изысканному наслаждению, что, по мнению Марциала, его можно было приравнять лишь к поцелую мальчика.

… Что выдыхает бальзам, сочась с иноземных деревьев,

То, чем кривою струей вылитый дышит шафран,

Дух, что от яблок идет, дозревающих в ящике зимнем,

И от роскошных полей, вешней покрытых листвой;

И от шелков, что лежат в тисках госпожи Палатина,

От янтаря, что согрет теплою девы рукой;

И от амфоры, вдали разбитой, с темным фалерном,

И от садов, где цветы пчел сицилийских полны;

Запах от Косма духов в алебастре, алтарных курений,

И от венка, что упал свежим с волос богача.

Утренний так поцелуй мальчика пахнет у нас.

Римляне подмешивали духи в вино, невзирая на то, что некоторые примеси, такие, как мирра, придавали ему горький вкус и бывали вредны. В жилищах знатных людей постоянно курились наполненные сухими дзетами урны. При погребении жены Нерона Поппеи Сабины (ок. 31–65 н. э.) курений и ароматов израсходовали такое количество, какое обычно употребляли в течение года. Во времена Элагабала (Марк Аврелий Антоний — римский император с 218 года) был учрежден сенат женщин для обсуждения вопросов моды и косметики. Попытка остановить столь расточительное использование курений, так как их могло бы не хватить на случаи более важные, не увенчалась успехом.

Марциал напутствовал своих соплеменников:

Не завещай никому ни вина, ни своих благовоний:

Деньги в наследство оставь, этим же пользуйся сам.

Произнося эти слова, поэт, наверное, не думал, что спустя пару столетий или немногим более того, привычный быт изнеженного патриция рухнет под натиском варваров и недовольством тех, кому были недоступны подобные роскошные утехи. И уже совсем не мог предположить Марциал, что те же варвары, поглотившие их добротно устроенный мир, вернут к жизни многие традиции империи. Они будут благоустраивать жилища на манер римских, развивая науки и искусства, возьмут за основу научные идеи, разработанные учеными античного мира. Пройдет несколько столетий, и жители европейских городов, постепенно изменив свой облик, когда-то устрашавший римских матрон, проникнутся интересом к эстетической стороне жизни, и собственная внешность будет волновать их отнюдь не меньше, чем римлян, и наслаждение изысканными одеждами и ароматами будет им так же понятно и доступно.

Глава 4

Византия. «Парфюмерный» рынок у Халки

Античные традиции и культура были характерны и для образовавшегося в IV веке государства Византии. Оно возникло при распаде Римской империи и включало в себя Грецию, Центральные и Восточные Балканы, Малую Азию, Сирию, Палестину и Египет. В 313 году император Константин признал христианство и перенес империю в город Византий, переименованный в Константинополь. В IV веке столицу империи Константинополь называли не иначе как «мастерской великолепия». Просуществовав до XV века, Византия оставалась все это время символом роскоши и богатства, а ее знать традиционно хранила верность блеску своих дворов и нарядов.

Основной одеждой являлись полотняная или шерстяная туника и плащ, модными стали мужские штаны. Длинная туника со временем претерпела изменения, у нее появились длинные рукава. Щеголи того времени, в основном молодежь, стремясь подчеркнуть красивое, физически развитое тело, носили рукава очень широкие у проймы и совсем узенькие в запястьях.

Туники отличались друг от друга и покроем, и материей. Некоторые одевали только в торжественных случаях, другие предназначались на каждый день. «Клавы», пурпурные полосы на одежде сенаторов в Риме, и в Византии являлись непременным отличительным признаком высокого положения. Только теперь изображались и полосы, и квадраты, и ромбы, и углы, и кресты. Высшим отличительным знаком императора стал золотой ромб (тавлин) на его пурпурном плаще. Приближенные носили пурпурные ромбы на белой одежде. Знаками отличия сделали также золотые пояса, бляхи и застежки.

В гардеробе императора появилась парадная туника, которая называлась дивитисий, в нем венчались на царство, надевали его на церемонию бракосочетания, в нем ходили на литургию и принимали иностранных послов. Потом он стал называться саккос и под таким названием вошел в облачение русских патриархов.

К нему полагались не менее пышные одежды: плащ-хламида, цикаций или лор. Платья были накидными, их шили из настолько дорогих, ярких тканей, что они оказывались настоящим произведением искусства.