знаешь, я заболел такой болезнью, что вылечиться могу только медвежьим молоком. Принеси-ка мне бутылочку, а Фене жемчужные бусы — подарок. Только не вздумай покупать все это. Принесешь, считай, девка твоя. Нет — на себя пеняй». — «Да я для Фени звезду с неба достану!» — совсем парень на радостях ошалел. Побежал домой. Стал в дорогу собираться. Тут только дошло, что не в огород ему морковки подергать. Задумался. Шутки ли — медведицу подоить. Да и жемчуга столько набрать. Где ж это умудриться. Но делать нечего, отправился в лес. Мамушка надоумила его по пути к знахарю Еше зайти. Зашел. Так, мол, и так, накажи, будь добр, как мне быть, что делать, помоги горю моему.

Еша поколдовал, поколдовал чегой-то у печи на горячих углях, молвит ему: «Поможет тебе один Мец Ижанд. [3] Да вот беда: встретить его, старика, не так-то просто. Потому как он каждый день разный: то зверь, то птичка, то букашка-козявка. Распознаешь его в ком, тут тебе и поможет, ежели сперва его ничем не обидишь».

Вот ходит Лука по лесу. Комарье-то его кусает, овод-то жалит, волки-то набрасываются. У медведя в лапах и то побывал. А раз с дерева на спину ему прыгнула рысь.

Как-то к вечеру горюет Лука, сидя под елкой. Перед ним две бабочки. Счастливые, вкруг цветка порхают. Радуются, любят друг дружку. Пуще того затосковал Лука о невесте, как глянул на подарок — Фенин платок.

«Сколько-то мне еще искать тебя, добрый Мец Ижанд?..» — простонал.

Тут хрястнули рядом сучья. Видит Лука: перед ним медведиха. «Добрый Мец Ижанд, не ты ли это?» — «Угадал парень, — отвечает медведиха. — Все время около. Раз даже комариком сидел у тебя на руке. Укусил больно, а ты даже не спугнул меня. Говори, зачем тебе понадобился?»

Рассказал Лука.

«Уважительный ты парень, — говорит Мец Ижанд. — В лес без спросу не заходил. Не забывал проситься на ночь. Дам тебе молока». Нацедила ему медведиха горшочек и говорит: «А жемчуг найти — я тебе помочь не смогу. Проси у Ведхийне».

Поклонился Лука, поблагодарил — и домой. По дороге опять к старому Еше завернул, рассказал о своей удаче. Спросил о Ведхийне, как найти его. «Это, брат, дело не шуточное. Выдержишь ли?…» — «Выдержу, дедушка, — отвечает Лука. — Наставь только». — «Ладно. Слушай. Ровно восемь недель, день в день выходи к озеру в полночь, на утренней заре, в полдень и на закате. Да все в одно и то же время, да в одном месте. Как придешь, так бросай в воду пясточку табака и корочку хлебца. Ежели все будешь делать как надо, выйдет к тебе старик…»

Было у Луки только «спасибо» от всей души. С тем и откланялся знахарю. По дороге домой завернул к Семену, отдал молоко и стал на озеро выходить.

В последнюю ночь поднялся к Луке человек с длиннющими зелеными волосами и бородой. «Для чего ты меня тут так терпеливо выжидал, добрый парень?» — спрашивает.

Лука свою печаль ему и поведал.

«Так и быть, выполню твою просьбу. Только не вдруг, — отвечает Ведхийне. — Погоди, пока воду затянет ледком. Как затянет, поставь по льду кругом озера стаунки на рыбу. Каждый ровно через сто сажен. Сделай это за одну ночь. И чтобы без помощников — все сам. Как расставишь стаунки, ровно через сутки сними их. Ежели все сделаешь толково, попадутся тебе щуки с жемчужными раковинами в брюхе. Раковинки доставай, чтобы щуки живы остались. Умудришься — твой жемчуг».

Обрадовался Лука. Поклонился Ведхийне до самых мокрых камушков.

Дома Лука подумал: «Обойду-ка я сперва озеро по берегу и сделаю на деревьях затески через сто сажен. Заодно посчитаю, сколько надо стаунков. Потом наделаю коротеньких колышков. Озеро встанет, по наметкам и набью те колышки».

Вот затянуло озеро льдом. А на Михайлов день окреп он. Ночью пошел Лука ставить стаунки. На наживу было у него ведро носары [4] загодя приготовлено.

Пошел он на другой день проверять. Поднял первый стаунок — ничего. Второй — то ж. То ж и в третьей лунке. Пригорюнился. Идет к четвертой. Глядь, а там щука. Прыгает, не дается в руки. Тут будто кто шепнул ему, а Лука повторил: «Не пугайся ты. Отдай мне жемчужную раковину, я тебя и отпущу с богом». Только он эдак молвил, щука и выплюни на лед раковину.

Руки у Луки трясутся. Открывает ножичком раковину. Видит: жемчужина. Совсем от радости потерял голову. Шутка ли — две горсти жемчужных раковин наковырял. Как раз на бусы. Той же ночью насадил их на нитку, а утром — к отцу Фени. Так, мол, и так…

Семен глаза выкатил. Нюхает молоко медведихи, бусы пальцами мнет, на свет разглядывает. «Да, — говорит, — прыткий ты парень. Только это, брат, еще не все…» — «Как так не все?!» — удивился Лука. «Пустяк один остался…» — «Какой пустяк, говори скорее!» — «А такой… Феня твоя посажена у меня на чердак. Ни дверей, ни окон там нет, окромя лаза из родительской спальни. Да и тот на замке. А ты вот изловчись да надень ей на шею бусы. Уж тогда считай, что твоя она. Сроку тебе на то — суточки. Понял?..» — «Как не понять», — опустил голову Лука. Будто во сне от Семена вышел. А у Семена-то своя думка была: выдать Феню насилу за мужика аж из самого Тихвину. Тоже богатенького. Аккурат следующим днем собирались дело уладить.

Ну, вышел Лука, куда идти — сам не знает. Только привели ноги опять к тедай мезю. [5] Послушал его старый Еша, говорит: «В том помочь может один Коди Ижанд [6] Семенова дома. Да не с руки ему тебе помогать. Ты рассуди: живет он за самой теплой печкой в доме. А печи хозяин топит. Что ж ему супротив идти, ежели хозяин на дрова не скупится. А Семен богатый, дров не жалеет. Так-то… придется тебе, парень, отступиться…»

С горя Лука едва ноги домой приволок. Мать аж за сердце схватилась. «Сыночек, что с тобой? Никак новая напасть?..»

Рассказал Лука, облегчил душу.

«Что ж, сынок, Еша прав. Коди Ижанд своим хозяевам покорный, — говорит мать. — Только ежели Феня тебя любит, то уж, верно, сиднем не сидит. Уж точно. Стал бы ее Семен на чердак запирать. Ты вот что, тайком проберись в Семенов дом, а там уж как бог даст, да как голова подскажет…»

Поцеловал Лука мамушку за совет, прилег