У нас тоже ничего не вышло. Мы просто постепенно отдалились друг от друга, без обид и упреков, и долгое время не виделись. Потом нечасто встречались. Но при каждой встрече испытывали большую нежность друг к другу, радуясь, что не расстались, а сумели безболезненно преодолеть стадию романтических отношений.

Именно этот друг всегда спасает меня в каждом ночном кошмаре. В каких ситуациях он мне только не снился. Хотя он не из тех, кто любит помогать. Но с гордостью могу сказать, что он настоящий мужчина и всегда становится для меня той самой каменной стеной, которая бывает нужна каждой женщине.

Этим вечером мне совершенно не хочется идти на ужин, видеть сумасшедшую девочку, знакомиться с несчастной Мэри Джейн Праймроуз и слушать чью-то скучную болтовню. Мне хочется поужинать у себя в каюте, в тишине и одиночестве, почитать книгу. Думаю, на сегодня общества этого ребенка с меня хватит. К тому же, только так можно будет защитить себя от этого создания — общаться с ней каждый день, но понемногу. Мысль о том, что теперь я — ее компаньонка, сильно портит мне настроение.

Взгляд опять останавливается на конверте, просунутом под дверь. И как это я только до сих пор не вскочила, чтобы схватить его?

Открываю конверт. Толстый лист бумаги, сложенный вдвое. Эта девчушка — художник никакой. Нарисовала странное животное с длинной белой шеей. Невероятно странное и неприятное. Внизу небрежно приписано:

«Мне страшно. Ведь я вас обидела. И вы не придете на ужин. Мэри Джейн замучила морская болезнь. (Я ей велела выпить, наконец, таблеток.) Вы же не бросите меня одну? Я чувствую, нас ждет что-то необычное. Вы очень приятная. Рада была с вами познакомиться».

Дочитав, чувствую, как дрожат руки. Мне и радостно, и страшно.

Опять смотрю на картинку: что это за животное? Кажется знакомым и незнакомым одновременно. У животного кислое, почти человеческое выражение морды. Складываю картинку, кладу под подушку. Не знаю, правда, зачем и почему. Сажусь на кровать. Грызу ногти.

Вдруг появляется жуткое желание пойти на ужин. Посидеть со всеми за столом, поболтать, увидеть девчонку. Тьфу. По лбу мне дать за способность так быстро менять решения. Как ребенок.

Тут же испытываю прилив бодрости и энергии, как всегда, когда надо решить проблему. Забираюсь в душ. Моюсь. Пока сушу волосы, думаю надеть что-нибудь особенное. Что-то из нового, что куплено к поездке.

А вдруг будет неудобно? Если я буду чувствовать себя неестественно и неуверенно? Решаю не рисковать и надеть привычный и любимый мужской костюм из Японии. Все, я готова.

Готова-то готова, но до ужина еще целых два часа. Сижу, вспоминаю город. В это время дня мне часто становилось скучно дома; и тогда я выбиралась куда-нибудь. Часто это «куда-нибудь» — бар «Конституция», где я люблю подолгу сидеть с друзьями.

В «Конституции» можно и поесть как следует, скажем, рыбки (там еще рядом Рыбный базар!), и посидеть среди «своих» — никаких случайных напыщенных посетителей там не бывает. Рюмки в «Конституции» размером с аквариум, а всех официантов зовут Али. Чтоб клиенты не путались. А еще там множество котов. Они без приглашения лезут в широкие окна и двери бара — наверное, промочить горло после Рыбного рынка.

С легкой грустью вспоминаю про все «правила», принятые у нас там, и с тоской думаю о вечерах, которые предстоит провести в бескрайнем море. Пытаюсь вчитаться в «Комнату Иакова».

Ничего не выходит.

Ну, все. Душевное равновесие потеряно. Теперь ни за что не останусь одна. Яростно хлопнув дверью, выхожу и направляюсь в бар.

Так приятно сидеть в баре и глазеть по сторонам. Не могу пить в одиночестве. Если я пью одна, мне ужасно не по себе. Бывает, сижу и мотаю себе нервы, гадая, как на меня посмотрел этот и что обо мне подумал тот. А если к этому добавляются еще и опасения, что со мной вот-вот заговорит какой-нибудь незнакомец, то я вообще как на иголках. Но здесь, в корабельном баре, мне хорошо. Тут нет никого из моего города. И поэтому здесь никто ни к кому не пристает, не набивается выпить задарма, никто никого не рассматривает и не слушает; да и народу всего здесь — семь-восемь человек.

Я уже давно не пила виски — было плохо с деньгами. Но расходы на корабле оплачивает Деловой центр. Сообщив номер каюты, заказываю соленые фисташки и бурбон. Бармен — молодой светловолосый парень. В его лице есть что-то мышиное, а волосы стянуты в конский хвост. Знает, что хорошему бармену положено исчезнуть, налив виски. И умеет исчезать, хотя при этом стоит рядом.

Примерно с середины стакана окончательно плюю на попытки соблюдать приличия и всецело предаюсь наблюдению. Вижу двоих мужчин, сидящих неподалеку от меня.

Слава богу, они чем-то так увлечены, что совершенно не замечают моего прямого взгляда. Прислушиваюсь. Оказывается, оба поглощены жуткой любовной ссорой. (Почему всегда так приятно смотреть, как другие заняты тем, что противно нам самим?)

Один мужчина — высокий и статный. Правда, у него довольно узкие плечи, но горделивым профилем и прямой осанкой он похож на римских императоров, которые отваживались сражаться даже со львами.

Не могу оторвать от него глаз. Задумчивое, умное лицо обрамляют темно-русые прямые волосы, распадаясь на пробор. Лоб широкий, брови — густой дугой, ярко-голубые глаза, а губы полные и чувственные. У него большой нос и сильный подбородок; глубокий и невероятно красивый голос. Он разговаривает так приятно и так рассудительно, что нужно быть каменной, чтобы не увлечься им.

Второй — его любовник. Он и выглядит как настоящий любовник. Тонкие губы трагически опущены, лицо хмурое и отрешенное. Как в рекламе. Вьющиеся мягкие волосы, чересчур бледная кожа. Худой, но изящный и красивый. Единственное выражение, органичное его лицу, — кислая мина. Но именно это делает его жутко сексуальным. Такого парня нельзя не пожелать. Он что-то говорит первому высоким резким голосом, но что именно — не могу разобрать. И хорошо, что не могу. Уверена, ничего нового не услышала бы. Жалобы, упреки и капризы. Истеричный и пленительный мачо. Вечно сонный и слегка недовольный. Из-за такого император погубит свою империю.

Знаю, какие проблемы случаются из-за таких вот. Они способны опровергнуть величайшие истины, свести на «нет» со своими птичьими мозгами построения самого великого ума. Внезапно до меня доходит, кто такой «император»: это очень известный и очень талантливый писатель. Ради этого гламурного нарцисса он бросил жену и двух сыновей. Я в принципе не ужасаюсь, когда кто-то бросает семью. Наоборот, я считаю, что институт семьи — одно из явлений, которые могут сделать жизнь нестерпимой.

Но бездушный мачо так играет с ним, что смотреть на это невозможно. В какой-то миг мне хочется влепить ему затрещину за то, что он позволяет себе с этим талантливым, известным и приятным человеком. Жаль, что однополые отношения не вполне являются альтернативой обычным отношениям, и союз мужчины и женщины — лишь более страстная, но и более болезненная копия того, что бывает между двумя женщинами или двумя мужчинами. Полы могут быть разными, но роли всегда одни и те же: один уходит, другой остается, пресытившемуся мучителю скучно, жертве — больно.