– А больше все равно не будет.

– Кудряшка, ты стала ужасно жестокой!

– Почему только стала? Она и была заразой, – удивилась Таня.

– С кем поведешься, – подвела я итог. – Так мы здесь общаемся – или переодеваемся?

– Стриптиз устраиваем, – огрызнулся Мечислав. Потом он подошел к компьютеру, щелкнул мышкой – и по комнате разлилась знаменитая битловская «Yesterday».

Я шлепнулась на диван и принялась расстегивать босоножки. Мечислав направился к двери, но на пороге обернулся.

– Пушистик, раздевайся медленно. И постарайся повернуться лицом к моему столу – у меня там закреплена камера.

Я тут же запустила в него обувью. Промахнулась.

– Осечка, – прокомментировала Таня. – Думаешь, шеф не соврал насчет камеры?

– А кто его клыкастую душу знает. Мог и не соврать. Ладно, показывай.

Таня вытащила платье из чехла и чуть встряхнула, расправляя еле заметные складки.

– Обалдеть!

Платье было из тех, которые обычно называют «вечерними». Светло-сиреневое, с вплетенными в ткань в сложном рисунке серебристыми нитями. Как и все, что выбирал Мечислав – короткое и облегающее. С открытыми плечами и практически без рукавов. Только с узкой полоской чуть присобранного кружева того же оттенка. Оно сидело на мне как влитое, идеально показывая выпирающие ребра и торчащие ключицы. Увы.

В жизни не хотела иметь модельную фигуру. Но после болезни поправиться мне так и не удалось. Невроз, психоз, да как ни назови мои заскоки – все будет верно. И это поставило окончательный крест на моих попытках походить на нормальную женщину, а не на скелет. Нормальные женщины в минуты душевных терзаний бросаются к холодильнику. Меня же безудержно рвало.

Ладно, не будем о печальном.

К платью полагалась сумочка из той же ткани. И серебристые босоножки на прозрачных акриловых каблуках такой высоты, что с них можно было спрыгнуть с парашютом. Сантиметров пятнадцать, не меньше. Ну почему Мечислав высокого роста? Будь он пониже, мне было бы полегче.

Таня пихнула меня на диван и занялась моим несчастным лицом.

– Сделай что поглупее, типа куклы Барби, – попросила я.

Оборотиха согласно кивнула.

– Это из-за Рудольфо Агвилара?

– Да. Кстати, ты с ним еще не знакома?

– И не тянет. С ним в основном твоя старая подруга тусуется.

– Кто?

– Та самая, из-за которой ты ввязалась в драку с Дюшкой.

– Катя? То есть…

– Анна.

– Она еще жива?

– Почему бы нет?

– Очень жаль.

Никаких добрых чувств я к бывшей подруге не испытывала. Ну да, тебя сделали вампиром. Но я-то в чем виновата?! В том, что мне повезло больше? Вот уж нет. Это – лотерея. У кого-то голубые глаза, у кого-то карие. Кто-то блондин, кто-то брюнет. Кто-то при рождении получил определенную силу, а кто-то обломился по полной программе. И что? Лотерея.

Катьку я старалась вытащить честно. До последней минуты. И не моя вина, что этого не получилось. Что Дюшка убил ее раньше, чем я смогла помочь.

Но Даниэля я ей в жизни не прощу.

Сдохну, а не прощу.

А лучше – пусть она сдохнет.

Похоже, Таня что-то прочитала по моему лицу, потому что замолчала – и дальше гримировала меня молча. Потом взялась за щипцы для завивки. Воткнула пару шпилек. Отступила на шаг, критически оглядела меня со всех сторон – и улыбнулась.

– Ага, готово. Полюбуешься?

– Поужасаюсь.

Я прошла в маленький туалет при кабинете вампира. Зеркало там большое, хорошее.

И из этого зеркала на меня смотрела типичная Барби. Только что не блондинка. В остальном – Барби – это не внешность, это – диагноз. Волосы, завитые в овечьи кудряшки. Густо наложенная косметика – губки бантиком и сильно подчеркнутые глаза. Глупые и круглые. Избыток румян и тонального крема – хоть красней, хоть бледней, а под штукатуркой все равно не видно. То, что надо.

– Таня, ты гений!

– Нет. Просто сделать из тебя Барби намного легче, чем человека, – съязвила эта нахалка. Я показала ей язык. И в этот момент в кабинет вошел Мечислав.

– Великолепно!

– Ага, тебя бы так расписали, – огрызнулась я.

– Кудряшка, ты давай, входи в роль, а не шипи.

Я вздохнула. М-да. После рассказа Вадима о моей нежной встрече с Иваном Тульским Мечислав повадился эксплуатировать мой длинный язык. С другой стороны – лучше так, чем по-другому.

Я захлопала ресницами, надеясь, что с них не осыплется граммов двести туши.

– Ой! Славочка! Нас ждут, да?!

– Да!

Мечислав подхватил меня под руку – и мы вместе прошли в бар. Ох, лишь бы там никого знакомого не было. Век не оправдаюсь!

Слава Аллаху – повезло. Никто не обратил на меня внимания. Рядом с Мечиславом можно даже Кинг-Конга поставить, все равно глядеть будут только на вампира. Сперва на него заглядятся все женщины. А потом мужчины будут прикидывать, как бы набить ему… лицо.

Я улыбалась, как настоящая Барби.

Рудольфо ждал нас в одном из кабинетов ресторана. Отдельных. И звукоизолированных.

А симпатичный вампир. Этакий испанский мачо в стиле Бандераса. Гладко зализанные назад черные волосы, черные глаза, типично испанские черты лица – везет нам последнее время на страстных испанцев. Жаль, что им на нас не везет. Я заулыбалась улыбкой Джулии Робертс – во все сорок пять зубов.

– Ой! А вы и есть Рудольфо?! Скажите, а вы никогда не жили в России?!

Рудольфо захлопал длиннющими ресницами. Еще бы. Я с порога обломала ему и Мечиславу весь ритуал приветствия. И собиралась издеваться дальше.

– А почему вы так решили?

– Ой! Ну как же! Это же старинное русское имя – Родион! А если уменьшительное, то Рудольф. Или это немецкое имя? Рудольф, Адольф… Ой! Вы же сейчас должны здороваться! Славочка, а как вампиры определяют, кто старше, а кто младше? По возрасту? Разве это важно после пары тысяч лет?! Или по статусу? Или вообще по росту? Или по силе? Ты мне как-то пытался объяснять, но я… вы знаете, Рудольф… то есть Родион… – Рудольфо! – рявкнул вампир.

Я захлопала на него барби-глазками.

– Хорошо… а как сокращенно? Дольф? Или Рудик?

– Что?!

– Ой, ну какие вы вампиры странные-е-е… Неужели вас любимая девушка никак не называет… ну уменьшительно-ласкательно?! Вот я Славочку называю Славочкой! И он не возражает! А вы?

– Против чего? – выдавил окончательно запутанный мной вампир.

– Против Славочки! То есть Рудика!