Звучит заманчиво. Следующий приезд поездной бригады из Алма-Аты, с которой я планировала познакомиться поближе, состоится почти через две недели, время еще есть.

– Нас в одном номере не поселят, потому что мы не женаты.

Снегирев небрежно махнул рукой.

– У тебя устаревшие представления о нравах, царящих в сочинских отелях.

– У меня нет абсолютно никаких представлений о нравах сочинских отелей по той простой причине, что я там сроду не была. Но тебе, очевидно, в этом вопросе можно верить.

Снегирев слегка смутился, но только слегка.

– Да, в общем, я тоже там не был ни разу, но, судя по рассказам… Короче, это проблемы моих краснодарских партнеров.

– Ладно, я должна подумать.

– Ну подумай. Хотя чего тут думать?

– Мне нужно выяснить кое-что, но в принципе – я не против.

– Отлично! – Снегирев посмотрел на часы. – О! Мне пора. Тебя подвезти?

– Нет, спасибо, не надо.

– Тогда я побежал, позвони мне обязательно до трех часов, едешь ты или нет, чтобы я мог заказать билеты, отель и все такое.

– Позвоню, не сомневайся.

Снегирев помахал мне рукой и умчался.

Махнуть к теплому морю, да еще в такой приятной компании, было бы просто замечательно, но нельзя предпринимать такой серьезный шаг, не раскинув кости.

Я достала их из замшевого мешочка, потрясла в ладонях и бросила на стол:

16 + 3 + 25.

«Сатурн предвещает Вам исключительные почести и увлекательное путешествие в самом изысканном обществе. Только не теряйте головы, пытаясь поймать шляпку».

Что же, спасибо Сатурну. Со шляпкой не совсем понятно, но я надеюсь по ходу дела разобраться.

Я собрала кости, встала из-за стола и отправилась отдавать пленку в ближайшую фотолабораторию.

По дороге я позвонила Снегиреву и сообщила, что лечу с ним в Краснодар. Он очень обрадовался.

Фотографии обещали напечатать в понедельник.

Три дня на море пролетели как прекрасный миг. Все, что Сатурн обещал, он честно выполнил. Тут никаких претензий.

Вернулись мы только в понедельник к вечеру. Ночевала я у себя дома: очень хотелось спать.

Наутро я первым делом направилась в фотолабораторию.

Фотографии получились не очень качественные, но человека по ним узнать, конечно, можно.

Из ближайшего телефона-автомата я позвонила Кирсанову. Трубку взял кто-то другой, и, пока его звали к телефону, в наступившей телефонной тишине раздался отчетливый сухой щелчок.

– Алло, – сразу после щелчка услышала я голос Кирсанова.

– Киря, привет!

– А, Танюха, привет!

– Как поживаешь?

– Если бы не работа проклятая да не тяжкая семейная жизнь, все было бы прекрасно.

– А так?

– А так, нормально. Ты по делу или просто так?

– По делу.

– Очень жаль.

– Надо бы встретиться да поговорить.

– Срочно?

– Сегодня.

– Могу только с часу до двух, в обеденный перерыв. Ради тебя готов остаться голодным.

– Не бойся, я тебя накормлю.

– У тебя дома?

– Размечтался! В ресторане.

– На ресторан у меня денег нет, зарплату опять задерживают.

– С твоей зарплатой не в ресторан ходить, а в центр милосердия за бесплатным супом.

– Тоже верно.

– Я приглашаю. В час в «Волге», договорились?

– Воспитание не позволяет мне разрешить даме платить за меня в ресторане.

– Не бери в голову, встреча деловая, счет оплачивает мой клиент.

– Это кто же? Красавчик Снегирев?

– Какая тебе разница? Ты придешь или нет?

– Приду, куда я денусь, зря, что ли, тебя Ведьмой прозвали.

– Вот и молодец, тогда до встречи.

– Пока.

Я подождала, когда Кирсанов повесит трубку, и на фоне коротких гудков опять услышала сухой щелчок. Странно…

* * *

В ресторан я специально пришла на четверть часа позже назначенного срока. Я решила – пусть лучше Кирсанов меня подождет, чем я его.

Современная публика, посещающая рестораны, – это либо лица кавказской национальности, как пишут в милицейских сводках, либо очень коротко стриженные субъекты в тренировочных костюмах. И те и другие, как правило, приходят группами от трех человек и выше и считают каждую присутствующую в зале женщину, особенно без спутника, своей бесспорной собственностью. Убедить их в обратном иногда бывает возможно лишь ценой значительных физических усилий. При этом порой страдает и посуда. Реже мебель.

Кирсанов сидел у окна и внимательно изучал меню. Когда я подошла, он галантно встал и пододвинул мне стул, потом сел сам и спросил:

– Твой Снегирев не жмот?

– Вроде нет, а что?

– Хочу знать, как будем выбирать харчи, по правилу левой руки или по правилу правой руки?

Я рассмеялась.

– Конечно, правой.

Правило левой руки применяется тогда, когда вы стеснены в средствах. Заключается оно в том, что вы закрываете ладонью левую часть меню, с названиями блюд, и смотрите на правую половину, где обозначены цены, выбирая цифру поменьше. Выбрав, поднимаете руку и узнаете, что вы будете сегодня есть.

Правило правой руки применяется, когда денег много. Вы закрываете правой рукой цены и слева выбираете блюда, которые вам нравятся. Затем поднимаете правую руку и подсчитываете, сколько вам придется за это заплатить.

В Израиле, разумеется, все наоборот.

Кирсанов заказал рыбную солянку, эскалоп с гарниром из жареного картофеля, салат из крабов и много маринованных маслин.

Я ограничилась седлом барашка с трюфелями, фруктовым салатом под взбитыми сливками и большой порцией шоколадного мороженого.

Из напитков мы, посовещавшись, выбрали бытылку молдавского вина «Рожу де пуркар».

Хорошие французские и грузинские вина в России большая редкость, везде норовят подсунуть какую-нибудь фальсифицированную дрянь польско-украинского разлива.

Во время еды мы вели неторопливую светскую беседу. Когда обед стал подходить к концу, Кирсанов спросил, наливая вино в фужеры:

– Так что там у тебя стряслось?

– Да ничего особенного не стряслось, просто хотела тебя подкормить немного, а своих денег было жалко. Жена-то тебя так не накормит.