бесполезно. С ним невозможно никак договориться, нельзя никак обмануть, даже если тщательно все продумать. Инстинкты подсказывают мне, что он слишком далеко зашел. У него нет совести, нет души. Ни следа сочувствия, которым я могла бы попытаться манипулировать.

Эрл стягивает с меня трусики до самых лодыжек. Я напрягаюсь всем телом, делая все возможное, чтобы противостоять мерзости, которая вот-вот случится.

Дин все еще продолжает бунтовать, орет и выкрикивает красочные непристойности и пустые угрозы. Но они лишь сотрясяют воздух. Эрл не обращает на него внимания.

Я возвращаю взгляд к Дину, когда все остальное начинает меркнуть. Я воздвигаю стену, как защитный механизм – ментальный блок. Полностью отключаюсь, уставившись на Дина, который изо всех сил пытается до нас добраться, в то время как Эрл уничтожает меня наихудшим из возможных способов.

– Смотри на меня, Кора. Не отводи взгляд. Слушай мой голос, – приказывает Дин, делая все возможное, чтобы удержать мое внимание. Чтобы отвлечь меня от того факта, что меня оскверняют прямо у него на глазах. – Мы отсюда выберемся, ты меня слышишь? Я собираюсь вытащить нас отсюда. Просто сосредоточься на мне. Сейчас реален только я. Здесь только ты и я, Кора. Сосредоточься, ладно? Посмотри на меня… сосредоточься на моем голосе…

Голос Дина начинает угасать, весь мой разум отключается и реальность затуманивается. Я не спускаю глаз с Дина. Он пусть и скованный, но его движения отрывисты и дерзки. Его губы продолжают шевелиться, но я больше не могу различить слов – все в тумане. Смазано. Мне кажется, что я под водой, тону, иду ко дну, растворяюсь…

Думаю, океан в конце концов нашел меня. Думаю, что мне здесь нравится.

Кап. Кап. Кап.

Я слушаю мерный звук капающей из трубы воды, пока лежу, растянувшись на жестком полу. Голова прислонена к каменной стене слева, а ноги вытянуты передо мной.

Семнадцать минут и двадцать две секунды.

Столько времени прошло с тех пор, как надо мной надругались. Использовали и бросили, как кусок ненужного хлама. Я считаю секунды, бегущие в такт каплям.

– Кора.

К мерному стуку капель примешивается голос Дина, и я медленно моргаю, мой взгляд совершенно расфокусирован.

– Кора.

Кап. Кап. Кап.

Я не двигаюсь. Я заставляю себя дышать, просто чтобы не умереть.

– Поговори со мной, Корабелла.

А что я должна сказать? Дин прекрасно знает, что произошло. На этом представлении у него было место в первом ряду. Я наконец набираюсь сил, чтобы поднять голову, и смотрю на лестницу в дальнем конце подвала. Я с ужасом жду того момента, когда снова появятся эти неуклюжие черные ботинки – прелюдия к новому акту ужасов.

– Ты в порядке?

Наконец, Дину удается привлечь мое внимание, и я заставляю себя посмотреть вправо. Дин сидит спиной к своей трубе, полностью повернувшись ко мне, его руки скованы за спиной. Я поднимаю взгляд от его вересково-серых кроссовок к растрепанным темно-каштановым волосам на макушке. Они начинают завиваться чуть ниже его ушей. Я помню, как Мэнди жаловалась, что у него слишком отросли волосы, и она собиралась сама их подстричь.

Я с трудом сглатываю.

– Все в порядке.

Обычно лжец из меня никудышний, поэтому я впечатлена, насколько честной сейчас прозвучала. Конечно же, это была неправда. Это величайшая ложь, которую я когда-либо произносила.

И Дин отлично это видит.

– Ничего не в порядке. Ты можешь поговорить со мной.

Я безотчетно приподнимаю брови, продолжая лениво оценивать его взглядом. В какой-то момент он остался без куртки, так что теперь на нем только голубая футболка, подходящая к его глазам, и выцветшие джинсы.

– Я могу с тобой поговорить? – С моих губ слетает хриплый смешок. Горло саднит от долгих бессмысленных криков. – Потому что мы очень хорошие друзья, правда?

Я замечаю, как он хмурится и на его лице появляется выражение негодования.

– Я единственный друг, который у тебя сейчас есть, – натянуто произносит он.

– Я бы предпочла быть одна. – Еще одна великолепная ложь.

Мне не хочется быть одной. Но Дин здесь, и он мне не особо нравится, поэтому я собираюсь выместить на нем весь свой страх и боль. Сейчас это единственное, что я могу контролировать.

В этом моя единственная сила.

– Послушай, – продолжает Дин, его голос тихий и надломленный. – Знаю, между нами существуют проблемы, но нам нужно работать вместе. Как только мы выберемся отсюда к чертовой матери, ты можешь продолжить меня ненавидеть, но сейчас стоит вопрос жизни и смерти, Корабелла. Пересиль гребаную обиду, которую ты ко мне испытываешь, и давай соберемся с мыслями.

– Не называй меня так. – Я отвожу глаза, опуская подбородок.

Язвительный смех наполняет мои уши.

– Ну конечно, это единственное, что ты услышала. – Краем глаза я вижу, как он качает головой, затем ударяет наручниками по трубе, и я подпрыгиваю на месте. – Ты разбудила меня посреди ночи, чтобы я приехал забрать твою задницу, хотя мы уже предлагали подвезти тебя домой! Но я все равно приехал, потому что хочешь верь, хочешь нет, Кора, но ты мне чертовски небезразлична. Мы собираемся стать семьей.

От его слов глаза вновь застилают слезы. Забавно, не думала, что во мне еще что-то осталось.

– Я приехал за тобой почти в два гребаных часа ночи, и в итоге оказался здесь! Прикованный к чертовой трубе, в ожидании того, что этот мудак для нас приготовил. И теперь ты вымещаешь на мне свою злость?

– Меня только что изнасиловали! – шиплю я сквозь стиснутые зубы, мой голос повышается, но тут же срывается. – Изнасиловала отвратительная свинья! Ты хоть представляешь, на что это похоже? – С моих губ срывается горький смешок, и я отворачиваюсь. – В данный момент я не в состоянии иметь с тобой дело.

Он на мгновение замолкает, переваривая мои слова, а затем выдает:

– Я же сказал тебе – ты можешь поговорить со мной.

– Я не хочу с тобой разговаривать! Ты мне не нравишься!

– Прекрасно! – Дин недовольно ворча хлопает по своим цепям. – Черт подери! Я всего лишь пытаюсь помочь.

Я всхлипываю, стараясь не дать слезам пролиться.

– Может быть, если бы ты начал помогать пятнадцать лет назад, проявлять небезразличие к моей персоне, как ты выразился, – я была бы более склонна к откровениям. Но ты только и делал, что дразнил меня, причинял мне боль и унижал. У меня нет причин тебе сейчас доверять. – Моя грудь тяжело вздымается, тоска смешивается с долгими годами сдерживаемой горечи и обжигает изнутри.

Дин долго обдумывает мой ответ. Единственные звуки, нарушающие тишину между нами, – это наше дыхание