— А у меня есть три шиллинга, — просияла в ответ Данди. — Могу один из них дать тебе.

— Данди! — с ужасом воскликнула я. — Из чьего это кармана?

— Одного толстого старого джентльмена, — тут же призналась она. — Он дал мне полпенни, чтобы я купила для него стакан лимонада у разносчика. И когда я вернулась со стаканом, его карман оказался в опасной близости от моей руки.

— А вдруг он узнает тебя? — спросила я.

— Конечно узнает. — Данди с раннего детства была осведомлена о своей красоте. — Но он никогда не подумает, что это сделала я. Побежали скорей, потратим деньги.

Мы оставались на ярмарке, пока не спустили все наши денежки. Данди с удовольствием обчистила бы еще пару карманов, но вокруг работала целая шайка воров и они могли ее заметить. В этом случае нам пришлось бы отдать им все, что было у нас, и получить взамен изрядную взбучку.

Было уже темно, когда мы возвращались домой. Я пошла взглянуть на наших лошадей: старый мерин улегся спать, и было мало надежды, что утром он сможет проснуться. А от дохлой лошади проку немного, даже если попытаться выдать ее мяснику за говядину.

Мы все уже спали, когда дверь отворилась и в фургон ввалился отец. Займа даже не проснулась. Она храпела как извозчик, причем развалилась на кровати прямо в одежде и даже не сняв позолоченного ожерелья. Все это заставило нас предположить, что она тоже не теряла времени даром. Наш фургон шатало, как корабль в плохую погоду, пока отец добирался до койки, я слышала, как хихикала Данди под одеялом, но мне было не до смеха. Отвернувшись к грязной стене, я пыталась вообразить знакомый дом из желтого песчаника, тенистый парк и белого, как морская пена, жеребца, скачущего ко мне. А я стояла на террасе в зеленой, как трава, амазонке, поджидая его.

Утром отец жестоко расплатился за свое пьянство, но Займа пострадала еще больше. Он увидел ожерелье и потребовал деньги, которые она заработала. Она клялась, что у нее был только один мужчина и заплатил ей всего шиллинг, но отец не поверил и принялся бить жену ее же ботинком. Данди и я поспешили укрыться под фургоном. Сестра прихватила с собой и ребенка, она всегда очень боялась, что Займа однажды запустит им в отца в пылу драки.

Мы сидели между колесами и чувствовали себя в полной безопасности. В это время на ступеньках своего фургона появился Роберт Гауэр с кружкой дымящегося чая и приветливо пожелал нам доброго утра.

Следом за ним вышел Джек. Они оба вели себя так, будто были слепы и глухи, но мы не покидали своего убежища. Наконец шум наверху затих и плач Займы стал тише. Данди и я не спешили вылезать, но Роберт Гауэр встал со ступенек и зашагал к нашему фургону.

— Джо Кокс! — громко позвал он.

— А, это вы, — угрюмо отозвался отец, появляясь в дверях и щурясь от яркого солнца. — Вы надумали купить моего прекрасного жеребца? Он все еще продается.

Прекрасный жеребец лежал совсем неподвижно. Вызывало большое сомнение, что он сможет когда-нибудь подняться.

— Может быть, я куплю пони, если он будет готов к концу недели, — ответил Роберт Гауэр. — Я наблюдал, как ваша дочка тренирует его. Сомневаюсь, что она добьется этого.

— Она просто ленивая сучка, — огрызнулся отец и сплюнул на дорогу. — Она и ее ни на что не годная сестрица. Это не мои дочки, меня ими однажды наградили. — Тут он повысил голос. — А моя жена — шлюха и воровка. И она тоже намерена всучить мне девку.

Роберт Гауэр понимающе кивнул. Его чистая рубашка так и сверкала в утренних лучах.

— Уж очень много ртов вам приходится кормить, — с сочувствием сказал он. — Кому, интересно, удастся кормить семью из четырех человек и при этом наладить свое дело.

Отец тяжело опустился на ступеньки фургона.

— Вы правы, — согласился он. — Две бесполезные девчонки, одна бесполезная шлюха и один бесполезный ребенок.

— Что, если пристроить их на работу? — предложил Роберт. — Девочкам уже пора зарабатывать на жизнь.

— Скоро я так и сделаю, — пообещал отец. — До сих пор я нигде не останавливался достаточно долго, чтобы отдать их на работу. К тому же я поклялся матери этих чертовок, что не выкину их из фургона. Но скоро я, пожалуй, заставлю их взяться за ум.

— Я бы взял маленькую, — безразлично предложил Роберт. — Как ее там, Мери, что ли? Она могла бы работать с моими лошадьми. Толку от нее было бы не много, но у вас бы стало одним ртом меньше.

Босые грязные ноги отца появились около наших голов и направились к сияющим ботинкам Роберта Гауэра.

— Вы возьмете Меридон? — недоверчиво переспросил он. — И дадите ей работу?

— Почему бы нет? — подтвердил Роберт. — Если бы мы сговорились насчет пони.

Последовало короткое молчание.

— Нет, — тихо сказал отец. — Я все-таки дал ее матери обещание заботиться о ней. Я не могу отпустить ее, пока она не найдет хорошую работу с твердым жалованьем.

— Как хотите, — ответил Роберт Гауэр, и его ботинки стали удаляться. Они не успели сделать и трех шагов, как босые ноги отца поспешили за ними.

— Если бы вы отдавали ее жалованье мне, я бы еще подумал, — предложил он. — Я поговорю с Меридон. Она неглупая девочка. А для вашего бизнеса просто находка. Всех моих лошадей дрессировала она.

— Эти девчонки идут десяток за пенни, — сказал Роберт Гауэр. — За первый год мне придется ухлопать на нее кучу денег. Гораздо выгоднее взять парнишку, за учение которого мне станут еще и платить. Если бы вы уступили мне пони по сходной цене, я бы, пожалуй, освободил вас от вашей дочки, как ее там. У меня большой фургон, и я ищу помощника.

— Это очень хороший пони, — вдруг сказал отец. — Я хочу получить за него приличные деньги.

— Например? — поинтересовался Роберт Гауэр.

— Два фунта. — Эта цена ровно в четыре раза превышала то, что отец заплатил при покупке жеребенка.

— Гинея, — быстро предложил Роберт.

— Один фунт и двенадцать шиллингов и Меридон в придачу. — В голосе отца звучала настойчивость.

— Решено, — быстро согласился Роберт, и я поняла, что папаша продал пони слишком дешево.

Тут меня осенило, что меня он продал еще дешевле. Я выскочила из-под фургона как раз в ту минуту, когда он плевал на ладонь в подтверждение сделки.

— И Данди, — вмешалась я, теребя его руку, но смотря при этом на Роберта Гауэра. — Данди и я пойдем вместе.

Роберт посмотрел на отца.

— Она очень ленивая, — сказал он просто. — Вы сами сказали.

— Она могла бы готовить, — с отчаянием возразил отец. — Она будет держать ваш фургон в чистоте.

Роберт Гауэр перевел взгляд со своей ослепительной рубашки на застиранное белье отца.

— Мне не нужно двух девчонок, — твердо сказал он. — Я не собираюсь платить за то, чтобы дешевый плохонький пони и две никудышные девчонки занимали место в моем фургоне.