Катарина затаила дыхание.

Руки ее опекуна были крепкие и жилистые, слегка поросшие черными волосками.

Джейк снял галстук. Надо бы остановить его, напомнить о своем присутствии. Вместо этого она не отрываясь глядела, как он расстегивает пуговицы на рубашке. Одну, другую, третью, четвертую…

У него были мощная шея и красивая мускулистая грудь. Продолжая разговаривать по телефону, он вытащил рубашку из брюк.

— Да, да, кофейник американского кофе и стакан молока. Катарина разглядела шелковистую дорожку темных волос, плоский живот…

Он повернулся к ней, она подняла голову, их взгляды встретились, девушка развернулась и исчезла в спальне.

Услышав, что она включила душ, Джейк прошел в свою комнату.

Катарина способна его провести и, дождавшись, когда он уйдет к себе, убежать.

Может, так будет лучше?

У нее было такое странное выражение лица… словно она увидела… что? Привидение? Монстра?

Мужчину!

Можно поклясться, что девушка впервые увидела раздевающегося мужчину. В ее взгляде был не страх, нет, скорее изумление и любопытство. Словно она пыталась представить, что испытываешь, прикасаясь к его коже. Почувствовать разницу между его силой и собственной нежностью.

Наверняка под уродливым платьем скрывается прелестное тело.

У нее должна быть шелковистая и гладкая, теплая золотистая кожа, которая еще не знает мужской ласки. Грудь, которой никогда не касалась мужская рука. Соски, которые не испытывали прикосновение мужского языка или пальцев.

Джейк вздрогнул, стряхнул сумасшедшие видения, снял с себя одежду и встал под душ.

Переодевшись в серые мягкие брюки и майку, он вошел в гостиную. Дверь в другую спальню все еще была закрыта.

Но это вовсе не означало, что она там, за дверью.

Глупо было оставлять ее без присмотра, усмехнулся он… Но дверь номера на запоре. Если только она не умеет вскрывать замки.

Тут отворилась ее дверь, и Джейк обернулся.

Катарина Мендес стояла на пороге. Она сняла ужасное коричневое платье и предстала передним в белой ночной рубашке, на которую накинула белый гостиничный халат. По ее легкому вскрику он понял, что она не ожидала увидеть его в гостиной. Она судорожно запахнула халат и завязала пояс. Но прежде Джейк успел кое-что заметить.

Ночная рубашка была груба и неженственна. Но даже она не могла скрыть прелесть юного тела.

— О, — вымолвила девушка.

— О! — Джейк судорожно вздохнул.

Он перевел взгляд на ее лицо. Она смотрела на него из-под густых темных ресниц, и виду нее был испуганный и беззащитный. Еще влажные каштановые волосы разметались по плечам, отливая золотом.

Джейк не мог смотреть на нее, но и опустить взгляд тоже не мог. Эти босые ножки, выступающие из-под ночной рубашки, эти пальчики, лишенные маникюра, завораживали его.

— Я… я не знала…

— Я… тоже… — выдавил он.

Он поморщился, думая о своем разыгравшемся воображении. Но нужно прекратить эту игру в прятки и прямо сказать себе, что опекаемая им сиротка уже не дитя.

Она — женщина, великолепная яркая женщина, еще нетронутая и не разбуженная. Он обязан два месяца защищать ее от всех соблазнов, с которыми она еще не сталкивалась, и от мужчин, которые станут виться вокруг нее.

Одного из этих мужчин он должен выбрать ей в мужья, чтобы тот взял ее невинность. Уложил Катарину Мендес к себе в постель.

К счастью, в дверь постучали. Это принесли ужин.

Катарина обещала себе, что не притронется к еде. Вначале она так и делала. Она глядела, как Джейк приподнимал крышки и рассматривал блюда, бормоча и хмыкая. Потом он положил себе омлет с сыром и грибами и принялся есть. У нее от голода заурчало в животе, чего не бывает с воспитанными леди. От смущения девушка стала пунцовой. Он даже не взглянул на нее.

Катарина взяла стул и села напротив. Джейк наполнил для нее тарелку и передал ей.

— Благодарю, — холодно произнесла она, умирая от голода.

Такой вкусный омлет с грибами, сыром и беконом! Слегка обжаренные помидоры — пальчики оближешь. Вкус изумительный.

Она съела все, что он ей положил, два тоста с маслом и кусочек сыра. Когда Джейк протянул ей вазочку с ванильным мороженым, украшенным клубникой, Катарина решила, что хватит. Он считает ее ребенком, раз заказал мороженое только ей.

Чем раньше он поймет, что она не ребенок, тем лучше.

Но холодная горка ванильного мороженого выглядела так соблазнительно, а в школе это было редкое лакомство. Обычно на десерт давали пудинг и размороженные фрукты.

Можно позволить себе чуточку. Одну ложечку. И еще одну, и еще. Пока она соображала, ложка уже скребла по дну опустевшей вазочки. Девушка собрала остатки и слизнула их кончиком языка…

Подняла голову и увидела, что Джейк горящими глазами глядит на нее.

Внизу живота сладко заныло. Ее обдало жаром. Сердце забилось сильнее, к груди прилила кровь.

Катарина замерла. Она опустила глаза и провела пальцем по губам. Когда она подняла взгляд, ей показалось, что у нее начались галлюцинации.

В глазах опекуна не было ничего, кроме легкого изумления.

— Теперь лучше?

— Важно правильно питаться, — назидательно произнесла она.

— Мудрость от матушки Элизабет? — В уголках его губ заиграла улыбка.

— Я не желаю, чтобы надо мной насмехались, сеньор.

Джейк отодвинул тарелку и взял кофейник.

— Я не насмехаюсь, сеньорита, я просто комментирую.

— Он налил в чашку дымящийся черный кофе.

— Я тоже хотела бы кофе.

— Вы?

— Я.

— А в школе вам давали кофе?

— Нет, — не колеблясь, ответила Катарина, — но теперь я уже не в школе. — Она протянула ему чашку.

— Пожалуйста, кофе, сеньор Рамирез.

— Я был прав?

— В чем?

— В том, что мудрости вы набирались у матушки Элизабет. У меня ощущение, что она снабдила вас советами на все случаи жизни.

— Она хотела только хорошего.

— Не сомневаюсь.

Катарина решила больше не спорить с Рамирезом.

— Да, — согласилась она, — нам давали уроки здорового образа жизни.

— А-а, здоровый образ жизни. Ну-ну. Раздельное питание, ежедневно восемь стаканов воды. И конечно, секс.

Катарина растерянно заморгала.

— Простите?