– А ты Аннушке помогла?

– А как же иначе? Я ей показала, что с ней будет, ежелиона предложение одного графа примет, она ему и отказала. Так он и вправдузаговорщиком был, через год его казнили... А семью его сослали... То же и прикрасных: я хозяйку спасла, ей тогда двадцать годков было и в нее один важныйтоварищ из Совнаркома влюбился, предложение сделал. Он ей нравился очень, хотьи старше был намного. Ну я ей тоже все показала... Она, правда, и сама умнаябыла, все говорила: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барскаялюбовь». А уж после нашего разговора она вовсе в провинцию уехала, подальше отМосквы. Тем спаслась. А товарища того вскорости расстреляли. И мать, и сеструпосадили как ЧСВН, знаешь, что это такое?

– Член семьи врага народа?

– Именно, именно, Дарьюшка! А вот когда она прадедатвоего встретила и полюбила, я ей сразу сказала – выходи, не задумывайся,она вышла и прожила с ним много-много лет, бабку твою вырастила, и, кстати,когда у нее любовь случилась на стороне, я ей тоже сказала, любить люби, носемью не ломай! Она послушалась и права оказалась... А ты вон все меня взапертидержала, да если б ты обо мне вовремя вспомнила, то и замуж за своегоВаську-поганца не вышла бы, да и за Ваньку тоже. Я б тебе, дурехе, объяснила,где твое счастье-то.

– И где же?

– Рядом было, да сплыло, теперь уж поздно.

– Ты о ком?

– Дело прошлое, чего о нем говорить.

– Зюзюка, ты мне не снишься?

– Еще чего! Я вообще-то с тобой разговаривать нехотела, но когда ты меня в теплой водичке искупала, да на мягоньком полотенчикесушить уложила, а потом горошком украсила... Пожалела я тебя, боюсь, без меняопять глупостей наделаешь. Открой-ка пудреницу...

Я быстро открыла пудреницу и увидела там... собаку.

– Господи, да что это значит, собака какая-то...

– Видать, помешает тебе собака с этим соседом-то.

– Как может собака помешать?

– Чего не знаю, того не знаю... А вот увидишь. Теперьзакрой пудреницу и снова открой, поглядим, что там у нас со вторым кавалером.

В зеркале не было просто ничего.

– Значит, ничего не будет... – огорчилась я.

– Не знаю, но, скорее всего, он тебе просто совсем неподходит, ты дворянского рода, а он... из другого сословия. Смерд.

– То есть его кандидатура даже нерассматривается? – засмеялась я.

– Выходит, так.

– А если я его люблю?

– Когда успела-то? Ты ж после него на соседазасматривалась, так что... Подожди, он к тебе завтра в гости собирался?

– Послезавтра.

– До послезавтра времени еще много, может, и еще ктопоявится.

– Зюзюка, милая, так не бывает.

– Все бывает! Запомни раз и навсегда – бывает все,а особенно хорошее, и никогда ничего не поздно. Вот бабке твоей уж за пятьдесятбыло...

– И что? – безмерно удивилась я.

– Роман у ней случился, уж после деда твоего. Ей запятьдесят, ему и вовсе на десять лет больше. Влюбились они, жуть просто... Тыуж тогда была не такая маленькая, ничего не замечала?

– Нет!

– Ну да, где уж вам, молодым, сообразить, что бабкатвоя не старушка была, а немолодая дама, красивая, с манерами. Я помню ей сказала:«ничего у тебя не выйдет!» А она смеется: «Зюзюшенька, я уж в том возрасте,когда мне от любви ничего, кроме самой любви, не нужно, мне просто от ееприсутствия в моей жизни хорошо»...

– И что же?

– Да ничего особенного, только он женатый был, жену боялся,в делах своих как-то запутался и бабку твою во всем обвинил... мол, отвлекалаего от дел и всякое такое... Сам бы не сообразил, жена подсказала.

– Он дурак, что ли, был?

– Дурак, ясное дело.

– И чем все кончилось?

– Да ничем. Она плакала тогда, убивалась. Я ей говорю:«я ж тебя предупреждала»... Она мне знаешь что ответила: «Я рада, что непослушалась тебя, старая ворчунья. У меня пять лет счастливых было в томвозрасте, когда у других даже воспоминания о любви потускнели совсем». И всеповторяла: «Не говори с тоской „их нет“, но с благодарностию „были“.

– Да, бабушка часто это говорила...

– Чего задумалась? А, я вижу, хочешь спросить, будешьли ты счастлива?

– Вообще-то я совсем о другом спросить хотела, но разты сама завела этот разговор...

– Будешь обязательно, только я еще не знаю когда. Тыпойми, я ж не гадалка, я про будущее вообще не знаю. Ты вот мне кавалерапредъяви, тогда я могу тебе сказать, годится он или...

– Или он смерд?

– Вот-вот...

– Да, Зюзюка, сегодня, наверное, самый удивительный деньв моей жизни...

– Ты правильно все сделала, волосы перекрасила подбабку твою... Мне приятно... Я знаю, что ты хотела спросить – были ли уменя любимцы... Были. И твоя бабка самая любимая была. А вот ее бабку я нелюбила. Заносчивая, меня никогда не приласкает, пользовалась мной, как...Помнишь сказку про зеркальце?

– «Свет мой, зеркальце, скажи»?

– Кажись, Пушкин написал? Это до него слухи про моезеркальце дошли.

– Зюзюка, у тебя мания величия, а еще ты врушка!Пудреницу бабушке ее поклонник подарил в уже вполне советские времена.

– Не знаешь ты ничего! Раньше зеркальце у меня былодругое, без всякой там пудры, старинной веденецкой работы... Да разбилось оно вреволюцию... А меня прабабка твоя сохранила и дочке своей передала.

– А ты без зеркальца не могла?

– Могла, но только на словах, без картинки, не таквпечатляло, ну вроде как нынче все больше телевизор смотрят, а радио малослушают, с картинкой-то оно убедительнее... А когда бабке кавалер-то пудреницуподарил, оказалось, она тоже веденецкой работы...

– Теперь это называется венецианской работы...

– Ах да, я запамятовала, бабка твоя говорила, старостьне радость... Да, вот еще, ты это... помалкивай про меня, подружкам своим невздумай болтать. А то я не смогу тебе никогда больше помочь. Обо мне все знаеттолько моя хозяйка, и никто больше. Вон, бабка твоя уж как тебя любила, всеравно лишнего словца не проронила. Постой, а ведь, похоже, конец мнеприходит...

– Какой конец, почему?

– Так ты ж бездетная, некому тебе меня передать. Тыпомрешь, и я с тобой... Ой не дело это, надо срочно тебе дитятком обзавестись,и непременно дочкой, мужчины-то нам не годятся, а внучку ты уж и не дождешься,наверное, возраст вон... Ну если только совсем скоро понесешь... Ой, что это я,вы ж теперь так не говорите, залетишь, вот... Я, конечно, не очень понимаю,почему это называется «залететь», вот «понесла» —нормально, а залетела...Странно как-то...