– Зюзюка, скажи, а как мне быть, ведь послезавтра этотпридет, смерд...

– Не смерд, простолюдин, я слово позабыла...

– Простолюдин? Ну пустьпростолюдин, – засмеялась я. – Он мне нравится.

– Ты замуж за него хочешь или так, поблудить?

– Ну, сперва надо, наверное, поблудить, а там виднобудет.

– Да что видно-то, где? Именно ничего не видно, зеркаловон пустое. Он тебя обесчестит... и сгинет.

– Обесчестить меня уж никак нельзя, это со мной ох какдавно случилось...

– Поблудить очень охота?

– Охота, Зюзюшенька, – вздохнула я.

– Ох и нравы у вас нынче, ох и нравы, даже бабка твоя,хоть и любила поблудить, но вслух никогда...

– Времена меняются.

– Да уж, я насмотрелась... Я же одно время при дворежила, тогда тоже блудили... Ох блудили! Это потом, в имении у Милорадовыхдевицы себя блюли, по такой надобности никогда ко мне не обращались, только всепро замужество, ну а уж как замуж выйдут, бывало, и блудят, куда ж денешься, ноя их от больших бед остерегала. Одной барышне, да нет уж, барыне тогда, непомню сейчас, кем она тебе приходилась, я помогла... Муж у нее хороший был,добрый, щедрый, красавец собой, а она возьми и влюбись в прощелыгу заезжего.Супруг-то делом занят был, заводы у него за Уралом имелись, не лежебокакакой-нибудь, а ей-то, голубоньке, скучно, она все романы читала, на клавикордахиграла, вышивала, а тут барин один к соседям гостить пожаловал, она и влюбиласьсо скуки-то, грех между ними случился, она даже про меня забыла, вскружил он ейголовку-то и стал подбивать с ним в Париж ехать... Клялся, божился, что всеустроит, вывезет ее тайком из России, вроде как свою сестру, никакие преградыему не страшны, мол, ну сама знаешь, чего мужчины сгоряча обещают, и она,дуреха такая, уж в дорогу сбираться начала, тайком от челяди...

– И что? – в нетерпении перебила я.

– Совсем уж было приготовилась... Ай, я вспомнила,Дунечкой ее звали, так вот Дунечка стала свои фамильные драгоценности собирать,а их много было, дорогущие, и тут обо мне вспомнила. Зюзюка, говорит, покажи,что со мной будет? Ну я и показала... Сидит она в убогой комнатенке напостоялом дворе, без денег, без драгоценностей, одна-одинешенька и слезамигорючими умывается. Побелела вся и спрашивает: «Зюзюка, милая, что же он, менябросит?» «Беспременно бросит, – отвечаю, – видать, прознал про твоидрагоценности, вот и решил со своей любовницей, которую за сестрицу выдавал,обмануть тебя таким макаром...» Она как ножкой топнет, как закричит: «Все тыврешь...» А у самой в голосе отчаяние, понимает она, что я правду говорю.Поплакала она, покричала, а потом одумалась. Отказала тому прощелыге и с техпор только о муже и детях до самой смерти думала. Умерла она не старой, отгрудной жабы, а перед смертью все меня под подушкой держала, просила доченькуее беречь, а еще сказала: спасибо тебе, моя милая Зюзюка, если бы не ты, я бы исвою жизнь погубила, и Ванечкину, и деток... С этими словами и отошла... Да,вот еще что, имей в виду, я и днем все знаю, все слышу и вижу. Ох, устала я снепривычки-то, спать хочу, да, и если блудить с простолюдином вздумаешь, ладноуж, блуди, но не просто так...

– А как?

– Ну, чтоб понести, тьфу, залететь... Может, дочкаполучится, так еще пожить охота...

И она умолкла. Видимо, заснула. Я ущипнула себя за руку,больно... Значит, мне это все не приснилось. Зюзюка на самом деле ожила.Знаете, как уютно, как защищенно я себя почувствовала. Есть на светекто-то – или что-то? – кому я небезразлична, кто лучше меня знаетисторию моей семьи и пусть из эгоистических побуждений, но заботится опродлении рода... С ума сойти! Или я уже сошла с ума и мне это просто примерещилосьв бреду сегодняшней эйфории?

Я положила Зюзюку под подушку, легла и сразу уснула.

Утром первой моей мыслью было – это все сон. Я схватилаЗюзюку, но она была такой, как всегда. Достала пудреницу, открыла... Ничегоинтересного, пудреница как пудреница. Конечно, мне все просто приснилось. Но наруке красовался синяк... и как прикажете это понимать? Смешно ведь думать,что в двадцать первом веке у сорокалетней, вполне нормальной женщины... хотя,может, я обольщаюсь и я далека от нормы? А ущипнуть себя могла и во сне,запросто... Ладно, буду считать, что это был сон, а ночью посмотрим... А покабуду готовиться к приему... простолюдина! Смешно, ей-богу... Между прочим, он свиду очень даже породистый... Ерунда. Просто я, видно, так измучилась отодиночества... И вдруг меня осенило: а ведь вчера был день смерти бабушки... Ая, мерзавка, забыла.

– Прости, Зюзюка, я забыла.

Да, кажется, я все-таки спятила.

И я поехала на Донское кладбище, положила цветы на бабушкинумогилу, ее любимые желтые хризантемы...

Я вышла из лифта и обмерла. У двери Егора сидела собака!Дивной красоты голубоглазая хаски. Она сидела и улыбалась! Господи, какаяпрелесть! И тут же я вспомнила, что именно такую собаку видела в пудренице.Ничего себе!

Я уже вставила ключ в замок, но меня неудержимо тянулопообщаться с собакой.

– Привет, собака!

Она еще шире улыбнулась.

– Тебя можно погладить?

Наверное, я бы не очень удивилась, если бы она мне ответила.Но собака молчала. Я погладила ее. Похоже, она была мне благодарна.

– А чего ты здесь сидишь? Ты чья?

В этот момент приоткрылась дверь еще одной квартиры. Наплощадке их три. Оттуда выглянула пожилая дама.

– Здравствуйте! – сказала я. – Я ваша новаясоседка, меня зовут Дарья.

Дама весьма благосклонно улыбнулась в ответ и вышла наплощадку.

– Очень, очень, рада! Меня зовут Эмилия Казимировна. Выуже окончательно переехали?

– Да. Может быть, зайдете ко мне как-нибудьпо-соседски.

– О, с удовольствием, а вы одна будете жить?

– Да, одна. А что это за чудная псина?

– Так это же Себастьян, пес Егора. Вы с ним еще незнакомы?

– С Егором чуть-чуть знакома, а вот с этим красавцемеще не имела чести... Но почему он тут сидит? Егора нет дома? Или он сбежал, аЕгор его ищет?

Дама вдруг прижала палец к губам и подошла ко мне совсемблизко.

– Нет, в том-то и дело, что Егор дома, и у негосейчас... женщина, ну вы понимаете? А Себастьян при... этом не желаетприсутствовать... воет, вот Егор его и выставляет.

– Значит, вся лестничная клетка знает, когда к немудамы приходят и зачем? – засмеялась я.

– То-то и оно.

В этот момент в ее квартире зазвонил телефон. Дама смущенноразвела руками и засеменила к себе.

– Себастьян, может, в гости зайдешь? – я открыладверь своей квартиры и пригласила пса.