Рассказывала нянюшка и о дальних странах – об Астраханской губернии, куда она была запродана купцам еще девочкой, «о Волге, о рыбной ловле, больших фруктовых садах, о калмыках и киргизах, о похищении последними русских людей, об их страданиях в неволе и бегстве». Все это переносило воображение мальчика далеко за пределы «тесной детской», и будило стремление узнавать все больше о странах, временах и народах.

Если я и родился со склонностью к занятиям историческим и географическим, – замечает С. Соловьев, – то постоянные рассказы старой няни о своих хождениях, о любопытных дальних местах, о любопытных приключениях не могли не развить врожденной в ребенке склонности.

Так простые неграмотные бабушки, наши чудесные Арины Родионовны, ведя неспешные беседы, «образовывали» души и характеры детей, впоследствии становившихся знаменитыми поэтами и учеными.

В наше время традиция личных бесед и увлекательных рассказов постепенно разрушается из-за «технического прогресса». У родителей возникает соблазн переложить свои функции на мультики, видики и проч. Но личное общение с ребенком невозможно заменить ничем! К тому же оно имеет много других устных «жанров». Хочется рассказать об одном – придумывании историй вместе.

Личное общение с ребенком заменить нельзя ничем.

Сошлюсь снова на практику А. Нилла. Многие годы он рассказывал младшим детям истории из их собственных воображаемых приключений. В этих рассказах дети совершали путешествия в глубины Африки, на дно океанов, улетали в небо за облака. Были также истории про школьную жизнь.

Как-то я рассказал им, что́ случилось после моей смерти. Саммерхилл (название школы) перешел под начало сурового человека по имени Маггинс. Он сделал уроки обязательными. Если кто-то произносил всего лишь «черт!», его наказывали розгой. Я живописно изобразил, как все они кротко подчинились его приказам.

Детвора – от 3 до 8 лет – пришла в ярость: «Мы не подчинились! Мы все убежали. Мы его убили молотком. Думаешь, мы бы стали терпеть такого человека?!»

В конце концов, я понял, что смогу успокоить их, только ожив и вышвырнув господина Маггинса за порог.

Замечательный пример сотворчества родителя и детей мы находим у Марины Цветаевой в рассказе «Сказка матери». Это рассказ автобиографический: Марина (ей примерно шесть лет) и ее младшая сестра Ася (на три года младше) слушают маму. Приведу лишь небольшие отрывки из этого редкого по своему очарованию текста.

– Жила-была мать, у нее были две дочки…

– Муся и я! – быстро перебила Ася. – Муся лучше играла на рояле и лучше ела, а зато Ася… Асе зато вырезали слепую кишку, и она чуть не умерла. …

– Да, – подтвердила мать, очевидно не слышавшая и сочинявшая свою сказку дальше, а может быть, думавшая совсем о другом, – две дочери, старшая и младшая…

– А зато старшая скоро состарилась, а младшая всегда была молодая, богатая и потом вышла замуж за генерала, Его Превосходительство, или за фотографа Фишера, – возбужденно продолжала Ася, – а старшая за богадела Осипа, у которого сухая рука, потому что он убил брата огурцом. Да, мама?

– Да, – подтвердила мать.

– А младшая потом еще вышла замуж за князя и за графа, и у нее было четыре лошади. А старшая – в это время – так состарилась, стала такая грязная и бедная, что Осип ее из богадельни выгнал: взял палку и выгнал.

– И вот, когда тот разбойник потребовал, чтобы она выбрала, она, обняв их обеих сразу…

– Мама! – завопила Ася. – Я совсем не знаю, какой разбойник!

– А я знаю! – я, молниеносно. – Разбойник, это враг этой дамы, этой мамы, у которой было две дочери. И это, конечно, он убил их отца….

– Ма-ама! Как Муся смеет рассказывать твою сказку?

– Потому что он был в нее влюблен! – торжествовала я, и уже безудержно: – И ему лучше было ее видеть в могиле, чем…

– Какие африканские страсти! – сказала мать. – Откуда это у тебя?

– Из Пушкина. Но я другому отдана, и буду век ему верна. (И после краткой проверки.) Нет, кажется, из «Цыган».

– А, по-моему, из «Курьера», который я тебе запретила читать….

– А кого, мама, она все-таки больше жалела? – не вытерпела Ася. – Потому что одна была болезненная… плохо ела, и котлет не ела, и бобов не ела, а от наваги ее даже тошнило… Но чтобы она нечаянно не умерла с голоду, мама становилась перед ней на колени и говорила: «Ну ррради Бога, еще один кусочек: открой, душенька, ротик, я тебе положу этот кусочек!» Значит, мама ее – больше любила!

– Может быть… – честно сказала мать, – то есть больше – жалела, хотя бы за то, что так плохо выкормила.

– Мама, не забудь про аппендицит! – взволнованно, Ася.

– Только через несколько лет в народе пошел слух о каком-то святом отшельнике, живущем в пещере, и…

– Мама! Это был – разбойник! – закричала я. – Это всегда так бывает. Он, конечно, стал самым хорошим на земле, после Бога! Только – ужасно жаль.

– Что жаль? – спросила мать.

– Разбойника! Потому что когда он так, как побитая собака, – поплелся – ни с чем! – она, конечно… я бы, конечно, его страшно полюбила: взяла бы его в дом, а потом бы непременно на нем женилась.

– Тогда, мама, я бы сама стала отшельником и поселилась в канаве…

– А дети? – спросила мать глубоко-глубоко. – Разве можно бросить детей?

– Ну, тогда, мама, я стала бы писать ему стихи в тетрадку!

Даже в этих отрывках, которые лишь частично передают всю художественную и психологическую красоту полного рассказа, обнаруживаются «горячие точки» переживаний девочек, их почти «африканские страсти». Здесь ревность и соперничество, борьба за превосходство и за любовь матери. Балуемая младшая претендует на особое положение, использует любые средства, в том числе «моральное уничижение» старшей сестры и превознесение себя. Старшая готова бороться за себя, но одновременно проявляет трогательное милосердие, выражая готовность приютить несчастного или поселиться с ним в канаве. В целом, сказка позволяет узнать о внутренней жизни девочек то, что они никогда не смогли бы рассказать прямо.

И так – с любыми детьми!

Сочинение сказок позволяет узнать о внутренней жизни ребенка то, что он никогда не смог бы рассказать прямо.

Мы уже встречались с такими беседами в первой части, рассказывая о прогулках отца Р. Фейнмана со своим сыном. Подобные разговоры родителей с детьми всегда бывают наполнены вопросами, загадками, юмором и смехом. Один пример из книги А. Звонкина.