И, конечно, его личная и большая проблема с супругой ЛьваДавидовича. Как она будет вести себя? Что захочет сказать Джил? Или не захочетсказать? Дронго нахмурился. Нужно было настоять, чтобы Джил не приезжала сюда.Он подошел к дверям и постучал.

– У тебя все в порядке?

– Да, – крикнула Джил, – я сейчас выхожу!

– Не торопись, – посоветовал он.

Интересно, почему так безобразно вели себя Автандил Нарсия иего спутница? Судя по их разговору, оба предпочитают довольно свободный стильобщения и не позволяют своему спутнику вести себя так, как предпочитают вестисебя сами. Он снова услышал чьи-то быстрые шаги. Кажется, этот дом полон всякихзагадок. Он снова прислушался. Кто-то быстро бежал по лестнице, поднимаясь натретий этаж. Судя по всему, это легкие женские шаги. И кто-то преследовалженщину. Интересно. Неужели другая пара снова начнет ругаться рядом с егодверью? Он хотел открыть дверь, но в последний момент сдержался. И услышалторопливый мужской голос, который сказал по-английски:

– Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попала?

«Возможно, эта вилла полна не только гостей ителохранителей, – подумал Дронго, прислушиваясь к очередному разговору,проходившему недалеко от его дверей. – Когда собирается столько разныхлюдей, со своим уникальным жизненным опытом, нужно ждать не только привычныхразговоров, но и возможного столкновения, ведь собравшиеся здесь гости – людиодного круга».

– Я не хочу с вами разговаривать, – услышал он тихийженский голос.

– Почему? Что случилось? Прошло только пять лет, –сказал мужчина.

– Это было очень давно, – ответила женщина. Былоочевидно, что она волнуется, даже нервничает, разговаривая со своимсобеседником.

– Пять лет не такой уж и большой срок, – добродушнозаметил мужчина, – а ты сильно изменилась. И даже внешне как-то осунулась,похудела. Хотя выглядишь по-прежнему неплохо.

– Спасибо, мистер Бэкман. Но я стала действительно другой.Совсем другой. Благодаря проповедям преподобного Дэ Ким Ена я поняла, что могунайти спасение в этой жизни...

– Эти глупости, которые он внушает доверчивым людям? Неужелиты веришь в его сказки?

– Я очень верю, мистер Бэкман. Мне кажется, что Бог послалмне его в качестве моего пастыря и проводника. Который указывает мне путь кгрядущему спасению...

– Хватит, Руна. Ты тогда была молодой, красивой, умнойдевушкой. А сейчас ты хочешь превратить себя в монашку. Сколько тебе лет?Только двадцать восемь?

– Уже тридцать, мистер Бэкман. Тогда мне было двадцать пять.

– Действительно, уже тридцать. Мы тогда жили в Мадриде, имоя жена считала, что скандинавская няня будет лучшим воспитателем для моихдетей. А теперь ты превратилась в такую строгую монашку...

– Простите, мистер Бэкман, но тогда я поддалась искушению...

– Ничего страшного. Мы могли бы повторить наши игры.

– Нет. Нет. Нет. Ни в коем случае, мистер Бэкман. Я тогдасогрешила, я тогда не понимала, что я делаю. Я была слишком молодой, глупой...

– Зачем ты укоряешь себя? Разве нам было плохо? Мы могли быпродолжить здесь наши отношения. Ты ведь живешь одна, и никто не помешаетнам...

– Нет, мистер Бэкман. Это невозможно. Просто невозможно.Простите меня...

Дронго услышал, как она пытается вырваться, и решил, чтопора вмешаться. Он рывком открыл дверь. В метре от их двери стояла молодаяженщина, которую прижимал к стене известный футболист. Оба обернулись. Бэкманрастерянно отступил на шаг, а молодая женщина, покраснев до корней волос,быстро пробежала в свою комнату и закрыла дверь.

– Кто вы такой? – растерянно спросил Бэкман.

– Такой же вопрос могу задать и я, – невозмутимозаметил Дронго.

– Вы не знаете, кто я такой? – изумилсяфутболист. – Вы действительно не знаете, как меня зовут?

– Пока я вижу перед собой не очень молодого человека,который пытался приставать к секретарю преподобного Дэ Ким Ена, и если бы немое неожиданное появление, молодая особа попала бы в сложную ситуацию.

– Что вы говорите, – нахмурился футболист, – мы сней знакомы уже почти семь лет. Она работала у нас няней нашего старшегосына...

– Насколько я понял, заодно она была няней и егопапы, – иронично уточнил Дронго.

Бэкман оглянулся на лестницу.

– Не так громко, – попросил он. – Неужели выдействительно меня не узнали? Я – Артур Бэкман.

– Очень приятно. Кажется, я видел, как вы играете. И высчитаете, что это дает вам право вести себя подобным образом?

– Мы с ней были довольно близки, – пояснилБэкман, – но потом она уволилась. Жена начала ее подозревать, и Рунепришлось уволиться. А теперь она стала секретарем этого прохвоста, которыйпроповедует свои глупости, смущая умы людей.

– Это ее личный выбор, – возразил Дронго, – в любомслучае вы не правы. Во-первых, она сама решает, где ей работать и кого слушать.А во-вторых, если она не хочет с вами встречаться, то не обязательно такнастаивать.

– Возможно, вы правы, – сказал Бэкман. – Еслихотите, я сейчас постучусь к ней и извинюсь.

– Боюсь, что после случившегося она не откроет вамдверь, – возразил Дронго, – и вообще будет лучше, если вы спуститесьвниз и вернетесь к вашей супруге.

– Да, конечно. Но... – Бэкман замялся, – я будувам благодарен, если об этом неприятном инциденте никто не узнает.

– Разумеется. В мои функции не входит компрометацияизвестного футболиста или секретаря преподобного Гуру.

– Спасибо, – протянул руку Бэкман.

– Артур, где ты пропадаешь? – услышали они женскийголос, доносившийся снизу.

По лестнице поднималась Глория Бэкман, супруга футболиста.Она была в темных брюках и майке от известного итальянского модельера.Некоторые модницы считали ее своеобразной иконой стиля. Ее вызывающе поднятоелицо с тонкими чертами появлялось на обложках всех глянцевых журналов мира отАляски до Китая.

– Что случилось? – спросила она, увидев пожимающих другдругу руки мужчин. – Что здесь происходит?

Бэкман замялся. Было заметно, что он нервничает вприсутствии своей супруги.

– Мы познакомились, – пояснил Дронго, – позвольтепредставиться. Я – эксперт по проблемам преступности. Меня обычно называют...

– Значит, вы полицейский, – не дослушала Глория, –очень хорошо. Значит, нас будут надежно охранять не только наши телохранители.

– Да, – согласился Дронго, – очевидно, это так.

– Артур, мы опоздаем к ужину. Уже половина восьмого, –напомнила супруга и, повернувшись, пошла вниз, уже не глядя на Дронго.