дочку свою

Ты в разговор сей не втянешь, ей странно

Будет услышать столь грязные речи.

Вам же, Иван, лишь презренье моё

Выразить нынче всецело желаю,

Стыдно, как минимум, сплетню услышав,

Сразу о ней раскричать на углах.

Вынужден я распрощаться, мне больше

Не интересен такой разговор.

Прозоров

Он поумнее, чем прежде казалось.

Спорить не стал, не ввязался и в драку,

Также не принялся всё отрицать.

Вышел достойно, меня чуть унизил,

Исподтишка и тебя приструнил.

Олеся Вячеславовна

Ты понимаешь, что я не лгала,

Как на духу, рассказала всю правду?

Прозоров

Да, понимаю, но мне безразлично,

Ты как всегда просчиталась, увы.

Жалко девчонку, ведь с матерью гнусной

Этот ребёнок погибнет быстрей,

Чем приспособится лично решать

Все затруднения.

Олеся Вячеславовна

Ей помоги.

Прозоров

Нужно подумать и взвесить детали.

Сцена ненависти

(улица)

Сергей

(быстро шагая)

Дрянь и ничтожество, подлая плесень!

Жизнь за мой счёт наловчилась вести

И за спиною интриги плести.

Чем я обязан спесивой старухе?

Смертью родителей. Всех извести,

Всех подчинить, устранить, изничтожить

Ради своей ненаглядной персоны

Без колебания ведьма способна.

После кончины отца потому

Выбросить вон не решилась меня,

Что побоялась остаться без дани

От благородного Гринберга, коий

Помощь хотел оказать сироте,

Честный старик содержал нас годами.

Но ничего, я открытию рад,

Рад, что узнал об интригах, врасплох

Двоица эта меня не застанет,

Лживая дрянь и её муженёк.

Оного вовсе лишить бы полезно

Званий научных, убрать с должностей,

Вновь затолкав в ту вонючую бездну,

В коей сидел он прошедшие годы,

Сдохнет пусть в ней. Для чего он явился?

Ряд совпадений теперь мне понятен.

Что ж я могу? Не могу ничего.

Выгнать из дома Олесю не смею,

Право имеет она на него,

Даже лишить не могу содержанья,

Не навредивши при этом сестре.

Далее что? Продолжать мне вариться

В том же смердящем котле недомолвок,

Лжи и упрёков, двуличных признаний,

Каждый момент ожидая, что в спину

Нож мне вонзиться к всеобщему счастью?

Нет, невозможно. Теперь неизбежно

Кто-то из нас устраниться обязан,

Мы ли с Ириной иль шлюха с Иваном.

Мне не поможет никто, я один,

Нет ни друзей, ни родных, лишь тщедушный

Старец, который единственно может

Этому дурню карьеру сгубить,

Кою он в общем-то и не имеет.

Значит, я сам. И начну я сегодня.

Только бы сдюжить, характер сдержать.

Мачеха опытна в лжи и интригах,

Много потребно затратить усилий,

Чтобы избавиться мне от неё.

Но не отец я, безвольный скиталец,

Божую истину в жизни не знавший,

Благословением я наивысшим

Был осенён, так что правда за мной,

Равно господь и вся мудрость веков.

Сцена непонятная

(кабинет)

Прозоров

Вновь я с докладом о том, как прошёл

Очередной мой учебный денёк.

Городецкий

Я не обязанность предполагал,

Я лишь сказал, что имеешь ты право

В сей кабинет приходить по желанью

И говорить о проблемах своих.

Прозоров

Ладно. Ты давеча мне предложил

Ужин совместный. Сегодня готов.

Тема имеется для обсуждения.

Городецкий

Надо мне здесь просидеть до шести,

Из министерства комиссия будет.

Коль не имеешь каких-либо дел,

Можем сейчас пообщаться, а, если

Есть незаконченных ворох проблем,

Значит иди, но с условием только,

Будешь у нас до семи. Вот, смотри,

Я уж Полине звоню. Не приедешь,

Женщину зря ты смертельно обидишь.

Прозоров

Я посижу, не дадут впечатления

Этого дня мне заняться учёбой,

Только лишь светским пустым разговором.

Встретил я бывшую нынче жену…

Городецкий

Как поживает?

Прозоров

А ты догадайся.

Эта – никак. Создаёт лишь проблемы,

Не научилась себя содержать,

Хочет командовать всеми, как прежде,

В общем сказать, не меняется вовсе.

Внутренне. Внешне полно изменений.

Ей не прибавили годы ума

И не убавили смелость в делах,

Наглость, точнее, она норовит

Всякой проблеме своё лишь решенье

Всем навязать, а на прочих – плевать,

Будто бы нет у неё ни ребёнка,

Ни повседневных забот, у порога

Старость её безусловно не ждёт.

Городецкий

А почему?

Прозоров

Я не знаю причины

Для неизменного столь состояния.

Только одно объясненье приходит.

Хочешь поверь, а не хочешь – зови

Друга последним лжецом, лицемером,

Коий не может за рамки персоны

Собственной выйти и судит других

Лишь по тому, как относятся люди

К личности, бренной, его самого,

Но очевидно, что наша Олеся

Просто клинический есть идиот,

Новое ей не дано понимать,

Долгие годы она пребывает

В круге давно установленных знаний.

Городецкий

Круг сей, однако, довольно широк,

Коли она прожила до сих пор.

Но не о том я тебя вопрошал.

Ты почему полагаешь, что жизнь

Бывшей жены не была без лишений,

Кои бы опыта ей передали?

Прозоров

Эта отдельная тема беседы,

Надо потом нам её обсудить.

Прошлого то не касается, ныне

Встал под удар проживанья уклад.

Я не уверен, что гнусные сплетни

Не разнесутся отсюда по вузу.

Городецкий

Ты параноик и знаешь об этом.

Коли возможность тебя затащить

Ужинать к нам твой даёт недостаток,

Я им воспользуюсь.

Прозоров

Вовсе не так.

Знаешь причину, которая мне

Долго работать мешала, а после

Прямо сюда невзначай возвратила?

Городецкий

Очень хотелось бы мне разузнать,

Но опасался я тему поднять.

Прозоров

Так не пристало тебе поступать,

Я полагал, ты не хочешь понять.

В воображении будто слились

Преподавание, вуз и наука

С ныне покойным Шатохиным, другом,

Столь неразрывно, что мне объяснить

Только изменой, обидой, презрением

Этот феномен совсем не удалось.

Я размышлял: «Ну а в чём же причина?»

Стал он, как я, невиновною жертвой,

Но не случайной, какой-то другой,

Не эгоизма иль планов коварных,

Воли чужой, безразличного рока,

Он на закланье пошёл суете,

Бега за линией лишь горизонта.

Только ведь те, кто его не достигли,

Живы остались, а он подошёл

Прямо к нему и его пересёк,

Тут же скончавшись. Зачем, отчего?

Мучился этим десяток годов,

Только потом осознал я причину.

Умер Шатохин, считай, за науку.

Вот почему я столь близко и принял

К сердцу кончину сего дуралея.

Городецкий

Связи не вижу. Покинул её

Он до того, как расправиться с жизнью.

Прозоров

Ты размышляешь, как я размышлял,

Чувствуя, будто лишился надежды.

Но отчего я остался в живых,

Он же, столь многое приобретая,

Сразу жестоко покончил с собою?

Тем, кто испытывал радость познания,

Всё остальное на вкус как бумага.

Юрий Шатохин, покинув науку,

Смысла и