Лорелей была именно тем вариантом, который могла выбрать команда специалистов по связям с общественностью. Спокойная, уточенная. Он не оставит ей выбора, действия казались ему гораздо продуктивнее слов. Взгляд Нэша то и дело задерживался на ее неприкрытых плечах.

— Весь мой? — Лорелей повторила его собственные слова. — Нэш, тебе бы следовало быть более осторожным в своих обещаниях.

Впервые она так к нему обратилась. Услышав звук собственного имени, произнесенного с легким акцентом, Нэш затрепетал от едва сдерживаемого возбуждения.

Она не сводила с него глаз:

— Ты планируешь длительный ланч?

Нэш удивленно приподнял бровь:

— Разве это не одна из твоих функций?

— Прошу прощения?

— Связи с общественностью.

Лорелей выглядела искренне удивленной:

— Нет, я не имею ничего общего со связями с общественностью.

Откинувшись, Нэш любовался ею, наслаждаясь игрой. Неплохая награда за те два часа, которые он провел, улаживая вопросы с контрактами. Было гораздо приятнее смотреть на Лорелей, чем на параграфы заковыристых формулировок.

— Так как же это называется в таком случае?

— Одолжением.

Он выглядел удивленным.

— Я одна из председателей в комиссии фонда. И дело в том, что сотрудница, отвечающая за связи с общественностью, подвернула лодыжку.

Это все еще вписывалось в его систему об идеальной партнерше. Нэш задумчиво изучал лицо Лорелей с высокими скулами, силясь разглядеть что-то еще, помимо ее неопровержимой привлекательности.

— Этот фонд весьма влиятелен, — наконец произнес он. — Как тебе это удалось?

— Моя бабушка была одной из его основателей. Я унаследовала ее место в комиссии.

Другими словами она из состоятельной семьи. Лорелей не шевельнула ни одним из своих прекрасных пальчиков, чтобы заслужить эту должность. Нэш незаметно глянул на ее руки, кольца на пальце он не обнаружил, ровно как и свежего маникюра.

Место в комиссии? Для нее все было уже подготовлено. Может, в ней не было ничего, кроме красивых глаз, умопомрачительной улыбки и сексуального акцента. Нэш выпрямился:

— У тебя много дел, связанных с благотворительностью?

— Я выполняю свою часть. Если на меня наложены некие обязательства, я не могу или пренебрегать.

— Согласен.

— Да, и то, что произошло утром…

Нэш покачал головой:

— Мне кажется, мы все уже уладили, не так ли?

Лорелей сделала глоток из своего бокала, недоумевая, когда это произошло. Хотя она была благодарна Нэшу за то, что ей не пришлось извиняться или объясняться, потому что невозможно было объяснить всего. Ей не хотелось в очередной раз смотреть на то, как ее жизнь выходит из-под контроля.

— Я навела о тебе некоторые справки… — начала Лорелей.

Нэш даже не изменился в лице.

— У тебя интересная репутация, — продолжала она.

Его голубые глаза мерцали.

— Репутация человека, который любит соревнования.

Пальцы его левой руки выдали задорную дробь по скатерти.

— Просто я не люблю проигрывать, — произнес Нэш.

— С тобой, наверное, нелегко живется.

— Никогда не узнаешь, пока не поживешь. — Он почти улыбался.

— Видимо, об этом не понаслышке знает твоя девушка или жена.

— Сейчас в моей жизни нет женщины.

Лорелей не собиралась верить такой наглой лжи — только посмотрите на него!

— Неужели? Ходят слухи, что ты весьма занят по этой части.

— Откуда такая информация, хотел бы я знать?

Лорелей принялась старательно полировать пальцами ножку своего бокала. Заметив, что Нэш следил за ее движениями, и дабы не создать ложного впечатления, она оставила бокал в покое.

Она достаточно выпила вчера.

— Ну а ты? Как живется с тобой? — спросил Нэш.

— Со мной? Я просто тихая кошечка.

— Так тебя называет муж?

— Я не замужем.

От Лорелей не укрылся огонек удовлетворения, мелькнувший в глубине синих глаз Нэша. На этот раз она пригубила свой бокал. Она всегда старалась держаться подальше от мужчин вроде него.

«Не важно, что он говорит, он наверняка встречается с кем-нибудь. Может, не сегодня, но это дело времени. Толпы женщин собираются у него под окнами».

В свои лучшие дни отцу Лорелей удавалось одновременно поддерживать отношения с двумя, а то и с тремя женщинами. Одна оплачивала его счета, другая была про запас, а с третьей ему больше всего нравилось проводить время в постели.

Лорелей нахмурилась. Ей не нравилось вспоминать отца в таком контексте. Она больше любила другую версию Реймонда. Очаровательный бонвиван, лучившийся любезностью и сорящий деньгами, балующий дочь. Однако, чтобы свести концы с концами, он крутил романы со всеми престарелыми дамами на побережье. Ее бабушка была одной из самых состоятельных и скупых дам.

Реймонд никогда не жаловался, а свои регулярные звонки из тюрьмы, где отбывал последние месяцы двухгодичного заключения, всегда пересыпал шутками и смешными историями. Лорелей очень любила отца, но иногда просто хотела иметь возможность поговорить с ним серьезно. Ей никогда не удавалось преодолеть сияющий экран, который он водрузил между собой и внешним миром. Реймонд не желал слышать о трудностях жизни. Лорелей чувствовала себя почти виноватой, когда ей приходилось поднимать вопрос о вилле.

«Итак, теперь я опять думаю о вилле».

— Лорелей. — Нэш произнес ее имя почти нежно.

— Да?

Он пристально смотрел в ее лицо, словно уловив перемену в настроении.

— Прости, пожалуйста. Что ты говорил?

— Ничего, что не может подождать.

Он продолжал смотреть на нее с легкой улыбкой, сообщавшей больше чем любые слова. В этот самый момент Лорелей поняла, что попала в беду. Да, она умела отражать нападки мужчин, знала, как показать свою значимость и недосягаемость. Сейчас же она готова была отдать Нэшу все, что он захочет.

Он первый нарушил молчание:

— Знаешь, а у нас ведь немало общего.

Его расслабленные движения были полны животной грации. Все его тело словно говорило: «Рассмотри лучше, все это может стать твоим».

— Что же навело тебя на эти мысли? — поинтересовалась она.

— Мне нравится соревнования. Ты была бы исключительным трофеем.

— Прошу прощения!

Нэш вновь окинул Лорелей ленивым взглядом, который мог бы оскорбить ее до глубины души, но вместо этого вызвал трепет желания.