– Да как ты смеешь? Нахал! – Оливия вскочила, оскорбленная до глубины души. – Это отвратительно! Чарльз, где моя настойка?

– Я дам тебе пузырек из своих запасов, – старая миссис Стаффорд тоже встала из-за стола и добавила, бросив сердитый взгляд на Дональда. – Некоторые обитатели этого дома прогнили, как его старый паркет.

А наутро Хезер нашла конверт. Дворецкий не смог объяснить, каким образом он попал в гостиную, поэтому все, кто присутствовал при его обнаружении, посмотрели на Оливию, ожидая объяснений.

– Чтобы понять смысл написанного, нужно поднести записку к зеркалу, – сообщила она, упиваясь всеобщим вниманием.

– Так писал Леонардо да Винчи, – тихо сказал Джозеф Уильяму и Эмили, и троица последовала за Оливией и Хезер к большому зеркалу над камином.

Фразы, которые они прочли в зеркальном отражении, на первый взгляд показались бессмысленными: «Где глазные капли Виктории, Дональд? Страшись возмездия!»

– Выходит, письмо предназначалось Дональду, – заметила Хезер.

– А причем здесь глазные капли бабули? – удивилась Эмили. – И за что его ждет возмездие?

– Кажется, в начале июня Виктория никак не могла отыскать пузырек со своими каплями, – вдруг припомнила Оливия. – Что, если речь именно об этом?

– Да, мы еще подумали, что кто-то из слуг случайно разбил его и не признался, боясь наказания, – Хезер вдруг просияла. – Так значит, это был Дональд! Неужели дух Анны написал записку, чтобы предупредить, что его ждет наказание за пропавшие капли?

Она взглянула на Уильяма, и он, заразившись ее весельем, добавил:

– Или за то, что побоялся взять вину на себя.

– Тут нет ничего смешного, – строго осадила их Оливия. – Дональд – испорченный мальчишка, и Анна пожелала открыть нам глаза на его низкие поступки.

– Разбить пузырек и утаить это от всех – безусловно, один из самых низких поступков моего брата, – Уильям старался говорить серьезным тоном, сделав невозмутимое лицо, но Эмили и Хезер продолжали смеяться.

– Использование атропина замедляет развитие близорукости, однако при приеме внутрь в больших дозах он может вызвать паралич дыхания и смерть, – неожиданно проронил Джозеф, в свое время читавший о ядах растительного происхождения. – Миссис Стаффорд обнаружила пропажу пузырька лишь однажды?

– Вы думаете, Дональд крал глазные капли, чтобы кого-то отравить? – воскликнула Хезер. – Уверяю вас, у него бы не хватило на это ума. Я не сомневаюсь, что зеркальное письмо – всего лишь шутка, и мне не терпится показать ему записку, чтобы увидеть его реакцию.

– Я нисколько не удивлюсь, если окажется, что ее написала тетя Оливия, – шепнула Эмили Джозефу и Уильяму.

Уолш поднялся к себе, чтобы переодеться для прогулки в парке. Между тем его мысли снова и снова возвращались к зашифрованному посланию: что-то не давало ему покоя. Его и прежде удивляло, что Стаффорды даже не попытались выяснить причину, по которой Гэри Лоусон задержался в их доме в ночь своей смерти, хотя сама смерть на лестнице во флигеле казалась вполне естественной. Однако теперь, когда появилась записка и Джозефу стало известно о пропавших каплях, чутье или слишком пылкое воображение подсказывало ему: между этими событиями должна быть связь. Студент не сомневался, что атропина, содержащегося в одном пузырьке, достаточно, чтобы убить человека с больным сердцем. Но как Дональд сумел бы отравить Лоусона, который ничего не пил во время приема? А главное – зачем ему это делать, ведь тогда он еще не знал, что является наследником коллекционера!

– На самом деле комната под крышей никогда не использовалась для сеансов материализации, – говорила Эмили на следующее утро, поднимаясь вместе с Джозефом на четвертый этаж. – Тетя Оливия – никакой не медиум, но она настолько верит в духов и потусторонний мир, что убедила себя в этом.

Они вошли в небольшое квадратное помещение с эркерным окном и двумя рядами стульев, развернутых к стене, единственным украшением которой служила пыльная бархатная портьера.

– Пепельница с окурками стояла на полу у крайнего стула, – охотно сообщила Эмили, которую очень забавляло расследование Джозефа.

Молодой человек внимательно осмотрелся. Почему-то прежде он не заглядывал сюда, когда поднимался на крышу, хотя в последнее время это случалось часто. Конец июня выдался погожим, и Эмили, Ирэн, Хезер и Джейн каждый день принимали солнечные ванны в шезлонгах, расставленных на квартердеке (по семейной традиции разные уровни крыши именовали палубами). Уильям и Джозеф поочередно вызывались носить им лимонад и фрукты и нередко задерживались наверху, чтобы пообщаться с дамами.

– Вы абсолютно уверены, что здесь не было бокала в ту ночь?

– Бокала? – искренне удивилась мисс Стаффорд. – Нет. Только пепельница.

Уолш подошел к портьере и отдернул ее. Ветхая ткань скрывала низкую деревянную дверь с вырезанными на ней эзотерическими символами. Студент распознал среди них пентаграмму, крест и розу – эмблему розенкрейцеров и «всевидящее око» иллюминатов и масонов. Вопросительно взглянув на девушку, он шагнул в темную каморку, где чуть не споткнулся о старинный кованый сундук. Эмили зажгла газовый рожок, и Джозеф разглядел стоявший посреди комнатушки стул, на спинке которого висели веревки. У противоположной стены виднелась железная лестница, упиравшаяся в люк, ведущий на крышу. В углу за сундуком стояла пехотная винтовка Энфилд образца 1853 года. Джозеф не удержался от соблазна взять ее в руки, испытав давно забытый мальчишеский восторг. Мисс Стаффорд, улыбаясь, подняла крышку сундука.

– В детстве мы называли эту комнату «трюмом». А здесь хранились наши пиратские трофеи, – наклонившись, она извлекла из дубовых недр старый матросский нож, перстень с печаткой и мятую обертку от одной из первых плиток шоколада, которые начала выпускать бристольская шоколадная фабрика Фрая полвека назад.

Выразив свое восхищение по поводу сокровищ Эмили, Джозеф оглядел старый стул с резной спинкой и поинтересовался:

– Зачем здесь веревки? Это остатки пиратского каната?

– О нет, – в голосе девушки прозвучала легкая досада, – веревки появились совсем недавно по требованию тети Оливии. Вообразив, что чердак – идеальное место для проведения спиритических сеансов, она решила превратить «трюм» в «кабинет», откуда сущность, материализовавшаяся из эктоплазмы, должна переходить в соседнюю комнату, чтобы предстать перед зрителями. Сам медиум в это время погружается в транс и остается в «кабинете», привязанный к стулу. Тетя Оливия настояла на веревках, чтобы убедить всех, что это не мистификация. Впрочем, до сих пор у нее ничего не получалось, что неудивительно.

– Вы не верите в возможность общения с мертвыми?

– Конечно, нет. А вы, Джозеф, неужто верите?

– Я убежден, что человек, умерший насильственной смертью, обязательно найдет способ рассказать о том, что с ним произошло. Нужно только наблюдать и внимательно слушать.